— Это странное место; здесь мало кому нравится.
— Почему? Дом словно из сказки; и такой вид на море…
— Море здесь недоброе. Не для любви.
Дагни перебирает складки платья; словно ищет ниточки; кусает губы; хватит ныть, хватит, грустить, хандрить, меланхолить; озаряется.
— Кармен, я придумала. Мы грустим; потому надо совершить необычайное — искупаться в холодной воде, прыгнуть с крыши; покончить с этим; мы с вами приготовим прощальный ужин. Вспомните всё, что знаете самое острое и сладкое; а еще — есть в этом доме свечи? Витые такие, желтые или розовые; не лампы, Кармен, — свечи, ароматические? О, Кармен, пусть этот вечер будет сама нежность; пусть будет что-то лучше моря…
Когда Янус приехал домой — поздно вечером, на большой черной машине, — оставил её внизу, на берегу; всё равно к Черной скале никто не ходил; говорили, что там живет сумасшедший или того хуже — его призрак; радио всю дорогу бормотало о плохой погоде: «сидите дома, будет шторм»; ветер рванул плащ, будто сам мерз; «отдай, отдай» — ледяными пальцами; и в лицо пахнуло сыростью, такой глубокой, будто где-то рядом была Мариинская впадина, шла ко дну Атлантида; Янус вытер лицо носовым платком от соленых капель. Но окатило снова, и понял, что бесполезно; зима; набрал из багажника пакетов с покупками — всякие мелочи, нужные женщинам, изящным во вкусе и тонким в талии; и цветы — хорошо, что завернул в целлофан. Потом начались ступеньки; слизистые; просто лестница в Мордор; потом он поднял глаза и увидел, что в доме темно, словно никто его не ждет. И стало Янусу страшно-престрашно; он вглядывался наверх, на дом из стекла, хотя смотреть надо было под ноги — там только что миноги за ноги не кусали; и увидел наконец, сердце чуть не лопнуло от радости, что свет есть — слабый-слабый, мерцающий, словно не в дом, где люди живут с душой и красивыми вещами; а море светится изнутри от разноцветных рыб и существ…
— Дагни? — с облегчением закрыл дверь, отрезал себя от этой вечной сырости. От него самого тянуло водой — будто спасал кого-то, а тот всё равно утонул. Но никто не отвечал. Янус сложил покупки в угол, на темный стеклянный столик с черной икебаной под зеркалом; их было около десяти здесь — зеркал; тонких, прозрачных, словно не из серебра и стекла, а воды — текучей и стоячей; у каждого своя история; они отражались друг в друге, создавая огромный сказочный коридор; стеклянную залу без вида на море — а только вошедший и потерявшийся человек.
