— Это которая?
— Ну, такая коротышечка, довольно белокурая. Еще за ней ухаживал раньше Пит Айлзнер. Да вы, конечно, видели ее. Она там на полу, по своему обыкновению, уселась и смеется во всю глотку.
— А-а, эта? Знакомая ваша? — сказал Джеймсон.
— Ну, до некоторой степени, — ответила Эдна. — Особенно мы сней никогда не дружили. В основном я ее знаю со слов Пита Фйлзнера, он мне о ней рассказывал.
— Кто?
— Да Пит Айлзнер. Неужели вы не знаете Питера? Отличный парень. Он раньше немного ухаживал за Дорис Легет. И на мой взгляд, она поступила с ним не слишком порядочно. Просто по-свински, я так считаю.
— А что? — спросил Джеймсон.
— Ах, оставим это. Я знаете как: никогда не стану подписывать свое имя, если у меня нет полной уверенности. Нет уж, хватит с меня. Только я не думаю, чтобы Питер врал мне. Уж кому-кому, но не мне.
— Она ничего, — сказал Джеймсон. — Дорис Лигет?
— Легет. Д-да, Дорис, вероятно, привлекательна на мужской взгляд. Но мне лично она нравилась больше — то есть, с виду, понятно, — когда у нее волосы были естественного цвета. Крашенные волосы — во всяком случае, на мой вкус, — выглядят искусственно, если, скажем, взглянуть при свете. Не знаю, конечно. Может быть, я ошибаюсь. Все красятся. Господи! Как подумаю, отец просто убил бы меня, если бы я явилась домой с подкрашенными, ну хоть бы даже самую малость подсветленными волосами. Он ужасно старомодный. По совести, не думаю, чтобы я стала краситься, если уж говорить всерьез. Но знаете, как бывает. Иной раз сделаешь такую глупость, что Господи! И не только отец. Я думаю, Барри тоже убил бы меня за это.
— Это кто? — спросил Джеймсон.
— Барри. Молодой человек, о котором я вам рассказывала.
— Он здесь сегодня?
— Барри? Господи, конечно нет! Могу себе представить Барри на такой вечеринке!
— Учится в колледже?
— Барри? Учился. В Принстоне. Если не ошибаюсь, он окончил в тридцать четвертом. Точно не знаю. В сущности, мы не встречались с прошлого лета. Не разговаривали, по крайней мере. Конечно, вечеринки всякие, никуда не денешься. Но я всегда успевала поглядеть в другую сторону, когда он смотрел на меня. Или просто убегала, например, в уборную.
— А я думал, он вам нравится, этот парень, — сказал Джеймсон.
— Умгу. До известного предела.
— Чего?
— Не важно. Я предпочитаю не говорить об этом. Просто он слишком многого от меня требовал, вот и все.
— А-а, — сказал Джеймсон.
— Я не чистоплюйка. Впрочем, не знаю. Может быть, я как раз чистоплюйка. Во всяком случае, у меня есть какие-то правила. И я на свой, пусть скромный, лад и придерживаюсь. Как могу, конечно.
