Мария подошла ближе. Вверху расположились буквы алфавита, и затем цифры: от одного до десяти, а под ними — животные: крошечный весело скачущий черный пес, парочка птиц и еще кто-то вроде оленей. И стихи: она прочитала их от начала до конца.
Подумай, о душа, о дне торжественном и скором,
Когда покинешь ты сей временный чертог,
И за своим последним приговором
Поднимешься наверх — а там сам Бог.
Бог знает каждый шаг мой, мысль и слово.
Он — Святость, Всемогущий Глас.
Как выдержать мне свет всевидящего взора
В торжественный священный час?
Под стихотворением аккуратным крестом был вышит квадратный дом из красного кирпича. С одной стороны от него располагалась пара садовых ваз, в таких обычно сажают цветы, а с другой — качели. Большие, красивые качели, вышитые черными нитками, наверное, чтобы показать, какие они железные. А ниже, в ряд — еще что-то. Цветы, наверное, решила Мария — они в самом деле напоминали цветы, вьющиеся по краю картинки. А может, это улитки? Она пригляделась и вдруг поняла — так ведь это же окаменелости. Аммониты — маленькие, закрученные, вышитые аммониты. И под ними, завершая картинку, — большое, тщательно вышитое дерево. Под деревом — мелкими черными буквами: «Quercus ilex, дуб каменный». И, наконец, в самом низу — подпись: «Хэриет Поулстед. 10 лет. Вышивка». А под ней: «Сьюзан Поулстед закончила работу сестры 30 сентября 1865 г.». Мария молча разглядывала вышивку, потом сказала:
— Вообще-то она была младше меня.
— Возможно, — согласилась миссис Шэнд.
И снова наступило молчание, пока Мария изучала вышивку и думала о девочке по имени Хэриет. Потом миссис Шэнд сказала:
— Смею заметить, твоя мама уже, наверное, волнуется, куда ты запропастилась.
И выжидательно посмотрела на Марию.
— Да, мне пора, — спохватилась Мария. — Большое спасибо за книгу.
— Не стоит благодарности, — ответила миссис Шэнд.
И когда Мария уже было вышла за дверь, добавила почти резко:
— Надеюсь, рояль у тебя не стоит без дела?
— Нет, — соврала Мария.
— Вот и хорошо, — отозвалась миссис Шэнд. — До свидания.
Вообще-то миссис Шэнд мне не очень понравилась, решила Мария, спускаясь по лестнице отеля, самодовольно окутанного дето-собако-непроницаемой тишиной — лишь откуда-то с первого этажа доносилось сдержанное звяканье чайной посуды. А жаль — так хочется расспросить ее о часах и еще больше о вышивке. Мария все думала о ней, переходя дорогу, — о плотно вышитых крестом цветах, и бегущей черной собачонке, и качелях, и садовых вазах, и о дереве внизу, похожем на пухлую подушечку. Ouercus ilex, дуб каменный.
