Темная сторона Петербурга | страница 3
Как же передать главное в ней — ее дух, живую идею?
Если это возможно, то, конечно, только с помощью художественного переосмысления: превращения легенды в текст.
В данную книгу вошли не только сюжеты городских легенд, известные в различных вариациях, слухи и сведения о городе, художественно сублимированные, но и персонажи — образы возможных рассказчиков, участников, очевидцев.
Такой прием позволил избежать сугубой субъективности якобы личного свидетельствования и всех огрехов и оговорок, с этим связанных, — взамен более свободного читательского видения.
Читатель может увидеть создание легенды, собственными глазами, прочувствовать смысл события через себя — как это бывает в жизни.
Город, задуманный как символ, созданный как миф, воплощение легенды — живет и продолжает свою необычную работу.
Зачем? Читайте его послания на стенах, прислушивайтесь к его голосу — и когда-нибудь истина откроется вам.
Часть первая
ЛАНДСКРУНА — НИЕНШАНЦ — С.-ПЕТЕРБУРГЪ
БОЛОТНАЯ БАБА
Зимний дворец
Ночью к стенам дворца приплыл труп мужика, утонувшего на Заячьем острове. Постучался пятками в окно государыни и разбудил ее. Встревоженная Екатерина поднялась с постели глянуть, что происходит. Утопленника под окном уже не было — его отогнали еловые доски, целой флотилией сбежавшие с набережной.
Расслышав, как тяжелая невская вода плещется в самые стены, царица зажгла свечу и, укрывшись лисьим плащом, покинула спальню.
Было 5 часов утра 21 сентября 1777 года и начало одного из самых губительных петербургских наводнений.
К половине одиннадцатого Нева, насытившись кровавой охотой и прихватив с собой значительную добычу, понемногу обратилась вспять, отступилась.
Сыростью веяло во дворце. Порывы ветра трясли стекла, в неотапливаемых комнатах разгуливали сквозняки.
Всеобщее уныние и раздрай сказались даже на расторопности дворцовых лакеев: возле подпорченного водой ковра на мраморной лестнице суетился их целый десяток. Менять или подсушить, проветрив? Менять теперь же или после?
— После чего, дуроломы?! — сердился мажордом Аникеев. — Каких еще казней египетских ожидаете?
Сердился, но и сам пребывал в растерянности.
Иван Иванович Бецкой, личный секретарь и помощник императрицы, прекрасно понимал это состояние старого слуги. Он и сам ощущал себя в крайней неуверенности — впервые за долгие годы служения императорскому двору являлся он на доклад к государыне в не совсем приличном для такого случая костюме, а именно: в правой кожаной туфле у него хлюпала вода, а шелковый белый чулок на старческой ноге подмок и потемнел более чем до середины икры.