Подойдя поближе, странная девочка без малейшего страха уставилась на хищника. А потом и вовсе присела на корточки и издевательски потрепала свою беспомощную жертву между ушами.
– Разумеется, я тебя обманула, – заявила она, вставая. – Свою бабку я терпеть не могу, да и она меня не слишком любит. Кроме того, на здоровье эта старая мымра, увы, отродясь не жаловалась…
Девочка немного помолчала, задумчиво покачиваясь с пятки на носок, а потом вытащила откуда-то из складок своего аккуратного передничка длинный и острый даже на вид кинжал.
– Значит, так, герр вервольф, – заявила она уже без всякого намека на прежний дурашливый тон. Сейчас голос ее звучал по-деловому сухо и, вкупе с веснушчатой детской мордашкой, даже жутковато. – В нескольких шагах от меня, по левую руку, – прекрасный осиновый пень. Сейчас я воткну в него вот эту штуку и немного ослаблю «Ловчую сеть». Соблаговолите принять человеческий облик. Я даже отвернусь, чтобы вас не смущать. Только предупреждаю: без глупостей. Во второй раз я воспользуюсь каким-нибудь менее безопасным для вашей шкуры заклинанием. Например, выверну ее мехом внутрь!
Она действительно отвернулась, а когда повернулась вновь, перед ней уже стоял молодой человек лет двадцати пяти, одетый в грубый наряд из кожи. В его лохматой шевелюре застрял мелкий растительный мусор, из прокушенной нижней губы на небритый подбородок стекала тонкая струйка крови, а во взгляде желтых глаз, устремленных на победительницу, сквозила лютая ненависть пополам с нескрываемым страхом.
– Ишь, глазищами-то сверкает! – насмешливо заметила девочка. – Так бы и съел бедное дитя! Как звать-то тебя, такого грозного?
– Вольфганг Грау, – буркнул оборотень.
– Очень приятно, – девочка сделала безупречный книксен. – А мое имя… ну, скажем, Малютка Бо-Бип. То есть, конечно, оно совсем не такое, но ты же не ждешь, чтобы я назвала свое настоящее имя первому встречному вервольфу?
– Мне все равно, – пожал плечами Грау. – Ты ведь все равно меня прикончишь.
– Почему ты так в этом уверен?
– Потому что много слышал о тебе, Владычица Тюке [1] . Жалость тебе неведома.
– Ой, как интересно. Я-то думала, ты просто решил полакомиться нежным мяском невинного ребенка, а оно вишь как обернулось… И ты, зная, кто я, осмелился на меня напасть? Смело. Безнадежно глупо, но смело. Но вот с чего бы такое внимание к моей скромной персоне? Что-то не припомню, чтобы за последние сто лет моя дорога пересекалась хоть с одним оборотнем. Ну же, Вольфи, расскажи лучше сам. Если ты и впрямь слыхал обо мне, то должен знать: я все равно вытяну из тебя все, что мне требуется. Так что давай сделаем это наименее неприятным для тебя способом.
