– Ты это, Иван, ты «глобус» не надевай. Слышишь, Нюха, я кроме шуток – забрось куда подальше.
– Ты че? Меня же за это из федерации попрут.
– За что переть? Охоты нет! Понял?! Я – Комиссар и говорю с тобой официально!
– Верю, верю.
– Нюха, ты давай чеши сюда. Запись, надеюсь, на «глобус» велась?
– Само собой.
– Вот и просмотрим. Давай.
Мобильник в карман. Ничего не поделаешь – отстыковываю разъемы, комбез в скатку и за плечи.
– Ребята, а куда путь держим? – спрашиваю у солдат.
– Да на полигон, за город.
– Ну, мне с вами не по пути.
– Курева не оставишь? – просит сержант.
– На, бери все, – бросаю ему пачку и сигаю за борт, словно все еще на охоте. «Глобус» из рук вылетел и покатился. До чего, гады, из седла вышибли.
И вот шагаю к метро прихрамывая – теперь точно Хромой Сикх, – и посещает меня эдакая нехорошая, страшноватенькая мыслишка: а вдруг я в «патологической виртуалке» побывал? Ходят ведь среди виртуальщиков упорные легенды, мол, вошел сабж такой-то в виртуалку – и больше его никто не видел. Мол, виртуалка-то патологической оказалась. В патологической – все может случиться, «там чудеса, там леший бродит…» – в общем, четвертое измерение нашего мира. До сегодняшнего дня в эти сказки не верил. Лучше бы и дальше не верить.
Небоскреб на Тверской, офис Международной федерации виртуальных игр, все двери настежь, толпа народа, клубы дыма и мат-перемат. Забавно. Я сразу к Пашке, в комнату с табличкой «Вторжение». Там сидят трое, включая Пашу. Одного знаю – Емельян Ермолаевич, вице-комиссар российского отделения федерации. Второго представляет Пашка:
– Климент Осипович Чарджоу, инспектор Комитета охраны электронных сетей.
Ого! Уже и «шишки» пожаловали. Круто.
– Ага, шлем принес! – Пашка вроде обрадовался, но выглядит, конечно, неважнецки. – Давай сюда.
Шлем принял инспектор – сухопарый интеллигентик, технарь подсоединил к своему ноуту. Пробежал пальцами по клавиатуре, настроил канал; на экран стала выводиться запись охоты. Все это он проделывал молча, быстро, уверенно.
Смотрим, слушаем. Лихо это я там, в подворотне.
Инспектор хмыкает и подключает анализатор голоса. Просит Пашку повторить то же самое, что и липовый Комиссар, в микрофон. Анализатор сравнивает гармоники – совпадение на девяносто процентов, то есть в пределах погрешности – у братьев-близнецов обычно семьдесят пять, объявляет инспектор.
Картинка, по заверению Пашки, идеальная: это его игра, его логика – натуральное «Вторжение». А система-то висит, все игры с утра висят.
