— Но этого не может быть! Ты ведь сам говорил, что эта девушка не из тех, кто гоняется за богатыми женихами, и к тому же у тебя тоже есть деньги, и немалые. В твоем трастовом фонде около двадцати пяти миллионов долларов! Плюс десять процентов акций «Майкрофт энтерпрайсиз»!
— Все так, только Линн не знает об этом. Для нее я всегда был Джастином О'Райли, а не Джастином Майкрофтом.
— Значит, ты так и не назвал ей своего настоящего имени?
— Не успел. Хотел сделать это в тот самый день, когда ты прилетела в Нью-Йорк, но все пошло совсем не так. Ты ведь помнишь, Линн не пришла на свидание, а затем, когда я позвонил, объявила, что между нами все кончено.
— Но ты должен был попытаться встретиться и поговорить с ней! Почему ты не сделал этого, Джастин?!
— Я не смог, Марджи. Ты ведь знаешь, я никогда не умел навязывать свое общество.
— О да! Ты всегда предпочитал принять независимый вид и отойти в сторону! Но в жизни бывают моменты, когда следует отбросить в сторону свои принципы!
— Ты можешь сделать это, Марджи, но не я. Никогда не умел быть таким, как все. Знаешь, когда я летел сюда, то больше всего хотел поговорить с тобой о Линн, но сейчас понимаю, что не стоит это делать. Ты права, в этой истории действительно много странного и я сам должен разобраться во всем. Думаю, мне и действительно нужно будет улететь сегодня в Нью-Йорк. Сейчас пять часов, я вполне могу успеть на десяти- или одиннадцатичасовой рейс.
— Но как же Дэн, Кэти и Майк? Они так хотели увидеть тебя!
— Ты передашь им подарки от меня и скажешь, что я приеду, как только разберусь со своими делами.
— Хорошо, Джаст. В конце концов, каждый имеет право на выбор и другим следует уважать его.
— Спасибо, Мардж. Ты всегда умела понять меня. Ты самая лучшая в мире сестра, и я люблю тебя.
— Я тоже люблю тебя, Джастин. А теперь пойдем. Ты ведь знаешь, если мы опоздаем на обед, мама опять начнет пилить нас.
— Тогда пойдем. Последний раз я обедал здесь два года назад. Посмотрим, многое ли изменилось с тех пор.
— Ну и как все прошло? Хотя что я спрашиваю — судя по твоему виду, не очень. Но неужели все так плохо? Да не молчи же ты, Линн, говори!
— Мне просто нечего сказать, Пэм. Может, только то, что это был самый ужасный обед в моей жизни. Миссис Рэдклифф была сама любезность, но уж лучше бы она кричала и топала ногами. У нее такой взгляд, что у меня до сих пор мурашки по всему телу. А Лайза смотрела на меня с таким видом, словно я одна виновата во всех ее неудачах! Каждое блюдо она пробовала с таким видом, словно я положила туда крысиный яд!
