— История есть не что иное, как сплошное безумие, но это не мешает ей быть magistra vitae. И почему же эта дама, у которой не все дома, занимается лишь выходками властей? Вот в чем вопрос. Мне уже надоело объяснять, что жажда власти — это наш первородный грех: стремиться к зениту, к трону того, что вечно… Да! Это сумасшествие!.. А ну-ка, друг мой, стряхни с себя пыль! Выше голову!.. Каждый хочет быть титаном. Но все мы лишь пепел титанов…
— Да, мой учитель, да! Я тебя понимаю. Меня тоже называли шизофреником! Но сейчас помоги мне вспомнить мою жизнь, прокрутить ее, «как киноленту»…
Старичок засмеялся:
— Уже до киноленты добрались? Значит, ты следующий!
— Ерунда! Я предшественник, предвестник! И не хочу быть никем другим. Ты только скажи, с чего начать? Как мне раскрутить эту бесконечную спираль?
— Я же уже сказал! Начни с «Ты следующий!»… Какой великий урок истории! А?! И какой бесполезный!
•
5 апреля 1794 года дантонисты были казнены. Одни видят причину их гибели в умеренности взглядов, несовместимой с террором. Другие же утверждают, что Робеспьер и Сен-Жюст завидовали популярности своих товарищей. Революционный трибунал сократил всю процедуру до предела. С оглашения приговора до его приведения в исполнение прошла всего одна ночь! Наутро в телеге смерти, которая везла их на гильотину, Дантон и Демулен вели себя по-разному.
Демулен — заикающийся оратор, поведший санкюлотов на штурм Бастилии, — дрожал и плакал. Его предсмертное письмо написано так, как будто он уже отошел в мир иной: «Я наблюдаю, как удаляется от меня берег жизни. Я еще вижу тебя, Люсиль… Мои связанные руки обнимают тебя, и глаза моей отсеченной от тела головы смотрят на тебя угасающим взглядом…»
Дантон умер как герой. Вдоль всей длинной улицы Сент-Оноре, параллельной дворцовой Риволи, громоподобный голос Жоржа Жака рассыпал смесь самых отборных ругательств и великих исторических фраз. Когда кортеж проезжал мимо дома плотника Мориса Дюпле, Дантон приподнялся на телеге и особенно громко воскликнул: «Максимильен, ты следующий!»
В плотницком доме, отчужденном некогда у какого-то монастыря, были внутренний двор и пристройка. В ней-то и жил тогда вождь якобинцев адвокат Максимильен Франсуа Изидор де Робеспьер, именуемый Неподкупным (журналисты нарочно коверкали его фамилию: Робезпьер, Роберпьер и т. д.).
«Ты следующий!» Толпа запомнила эту фразу в самых различных вариантах. Видимо, Дантон твердил ее на все лады до самой гильотины. Но смысл его слов не менялся.
