— Думаю, тысяч пять долларов, а то и все десять.
— Подозреваю, что гораздо больше. Картина стоит сотни тысяч, и он это отлично знает. Не хуже, чем члены «Синдиката».
— Если бы мы его не схватили за руку, ему бы на всю жизнь хватило, — вздохнула Катажина. — А знаешь, я бы тоже хотела быть богатой, пускай недолго. Хотя бы месяц. Ощущать, что у меня есть деньги на все, чего я ни пожелаю.
— Хорошую же ты выбрала себе работу! — расхохотался Стефан. — До получки дотянуть можно...
— Кому как. Тебе не надо столько всего по части туалетов.
— Ходи в форме.
— Ну уж нет, — она невольно повысила голос, но тут же снова перешла на шепот. — Какая же женщина на это согласится... — Катажина встала и направилась к окну. — Но я бы наверняка свихнулась, если бы меня заставили жить в таком замке одной, будь он даже мой собственный.
— Это дело привычки. Тем, кто тут родился, и в голову не приходило, что можно жить на меньшей площади, чем тысяча квадратных метров на человека.
— Стефан, — охнула Катажина. — Опять эта собака.
Вечорек поднялся и выглянул в окно. Вдоль подъездной аллеи промелькнула тень, описала дугу и замерла.
— Эта зверюга прямо с дракона величиной. — Катажина не спускала глаз с животного, которое уселось между двумя каменными львами, задрав к небу морду.
— М-да, чужаку бы от нее досталось... Неудивительно, что они искали сообщника среди живущих прямо в замке.
Собака медленно побрела по снегу и скрылась в тени парковой ограды.
— Он уже наверняка вернулся, — сказала Катажина. — Пожалуй, мы можем зажечь свет.
Вечорек включил настольную лампу.
— Итак, на сегодня все.
— Да. И теперь — спать, спать, спать. А утром можно, если хочешь, повнимательнее осмотреть здешние коллекции. Особенно рекомендую тебе «Черного короля». Как-никак это жемчужина музея в Борах!
— Что нам стоит осмотреть его сейчас же? — И Катажина взялась за чемоданчик. — Там было темно, я его толком и не разглядела.
Вечорек замотал головой.
— Оставь его. И вообще, зря мы с тобой так долго болтаем. Такая тишина, что слышно даже шепот. Черт его знает, какая тут акустика. Вдруг голос отдается в печной трубе или еще где. Кругом ведь люди! Ступай лучше к себе, — улыбнулся он.
— Спокойной ночи, муженек, — сказала Катажина. — Сегодня ты не написал ни строчки. Я тобой недовольна.
— Даже Петрарка творил не каждый день.
Вечорек проводил ее до дверей ванной комнаты, постоял недолго, глядя на святого Себастьяна, потом вернулся, взялся за детектив, но тут же с тоской отбросил его, достал из своей сумки желтый томик сонетов Шекспира, присев на кровать, открыл его наугад — и зачитался. Была без одной минуты полночь.
