— Согласен, — произнес хранитель. — Лучше идемте спать. Да, а та запись в нашей старинной книге кончается так: «... хотя люди, конечно, не поверят в истинность сих событий, я ныне знаю, что колокольцы зазвенят вновь. И произойдет это тогда, когда пробьет мой час...»
Часы на стене громко захрипели, а потом стали медленно и величаво бить. Хранитель захлопнул книгу, и все сидели молча, слушая бой часов. Восемь... девять... десять.
Марчак встал, опираясь на палку.
— Мой час уже пробил. Десять. Спать, спать, спать...
Постукивая своей палкой, он пошел к двери. Жентара последовал за ним, и они остановились возле больших глобусов.
Профессор обернулся к хранителю, который ставил на место в шкаф два фолианта с хроникой.
— У меня к тебе еще одно дело, Владек.
— Хорошо. — Янас закрыл дверцы шкафа. — Зайди ко мне перед сном. Лучше всего сейчас.
— Я, пожалуй, еще поработаю, — сказал Вильчкевич и поглядел на Магдалену Садецкую. — Вы очень боитесь?
— Я? — Садецкая улыбнулась. — Да нет. Нисколько.
— Вам совершенно нечего стыдиться, — рассмеялась Катажина. — Я тоже боюсь привидений, хотя и не верю в них.
— Но у вас под боком муж, и если что... — Магдалена не договорила.
— Все правильно, — кивнула Катажина. — Поэты всегда дружили с духами, так что в Борах у меня есть протекция... Спокойной ночи всем.
Собравшиеся попрощались и разошлись.
Профессор Гавроньский уселся на банкетку и стал ждать хранителя, который раскидывал кочергой догорающие в камине поленья. Библиотека погрузилась в темноту.
Глава двенадцатая, в которой посреди ночи звучит громкий отчаянный крик
Луна скрылась за облаками. Налетевшая на замок вьюга, развевая рыхлые снежные клубы, с новой силой обрушивалась на полузасыпанных львов у подъезда.
Окна третьего этажа, за которыми ложились спать обитатели Боров, гасли одно за другим.
Ночной сторож дремал на своем посту, укрывшись за выступом стены и закутавшись в длинный до пят тулуп. Его лицо защищали от порывов ветра поднятый воротник и натянутая на глаза шапка. У ног его сидела огромная мохнатая овчарка, которую, казалось, ничуть не беспокоили ни снег, ни ветер. Она вглядывалась в темноту, исправно неся свою службу.
Перед ними тянулась подъездная аллея, которая оканчивалась воротами, а дальше было поле и невидимая в ночи стена леса.
Посреди поля, так далеко от замка, что не почуял бы даже самый тонкий собачий нюх, находились три человека. Они дружно молчали, спрятавшись за воротами пустого сарая. Позади сарая стояла служебная «варшава» с погашенными фарами. Капитан Тадеуш Пулторак потер рукавицей нос и вздохнул. Потом он поднес к глазам большой полевой бинокль, висевший у него на груди, направил его на замок и вернул на свое место.
