— Наверное, погода меняется, — буркнул себе под нос капитан, хотя обычно погода его не занимала. Он пожал плечами и оторвал, наконец, взгляд от въездной аллеи. Неторопливо сняв пальто, он бросил его на огромную кровать, украшенную резьбой, и нежно погладил ладонью деревянную головку Амура, который выглядывал из-под края покрывала. Потом вышел на середину комнаты, закурил и огляделся.
В углу, почти у двери, вздымалась к самому потолку высокая печь из больших, грубо обожженных изразцов с поврежденной местами глазурью, расписанных родовыми гербами. На стене висели две картины. На одной из них, поздней фламандской школы, была изображена пастушеская сцена с овцами, бегущими от надвигающейся бури. Под деревом пастух и девушка, не замечая вихря, гнущего могучие ветви у них над головами, и ничуть не заботясь о судьбе овец, счастливые и довольные сжимают друг друга в объятиях на фоне темных туч по всему небу, расколотому вспышками молний. Вторая же картина, явно более старая, дышала покоем и выглядела почти идиллической, хотя и изображала смерть человека на глазах у созерцающего холст. На пестром фоне города, раскинувшегося на живописных холмах, привязанный к столбу, стоял святой Себастьян. Полуобнаженный страдалец смотрел спокойно, на устах застыло подобие улыбки, и кожа его была нежной и гладкой. Из груди, ног, рук и шеи святого Себастьяна торчали длинные стрелы, а из тех мест, куда вонзились их острия, стекали алые струйки крови. Однако Себастьян был счастлив. Потухающие глаза он устремил кверху, словно видел там отверстые небеса и нисходящий на него ослепительный свет, первые отблески которого уже легли ему на лицо. Казалось, он вот-вот воспрянет и вознесется если не телом, то душою, освобожденной от всех пут и мук.
Вечорек невольно отступил на шаг.
Нет, это не галлюцинация. Святой явственно шевельнулся.
— Что такое? — прошептал капитан.
Он только сейчас заметил, что вместе с картиной пришла в движение довольно большая часть стены. Капитан непроизвольно опустил руку в карман пиджака и стал ждать.
Узкая щель в стене тихо расширялась. Это была дверь, в которой показалась вначале женская рука, а потом и голова.
— Я боялась, — сказала Катажина, — что эта дверь ведет не к тебе. Как было бы забавно залезть вот так в чужую комнату.
Она вошла внутрь. Вечорек аккуратно закрыл за ней дверь и только сейчас заметил резную деревянную ручку, скрытую в обшивке стены.
— Взгляни! — Он показал ей картину на двери.
