— Да, шеф. Я тоже подумал: не хотят ли они нас таким образом пустить по ложному следу? Но...
— Но...
— Но они могли пренебречь осторожностью. Такое вполне вероятно. Гомес, насколько я знаю, в ладах с законом. Почему он должен был ожидать, что международная полиция столь быстро отреагирует? В конце концов, судя по тому, что Грубер заказывал билет на самолет в Вену прямо при своем госте, он понятия ни о чем не имел до появления Гомеса, который показал эти три фотографии и обратился к Груберу с предложением. Сомневаюсь, что дела подобного рода предварительно обсуждаются письменно. Кроме того, шеф, даже если это и ложный след, то... — он запнулся и замолчал.
— Вы хотите сказать, что мы ничего не теряем, потому что ложный след — это тоже след, а еще вчера у нас не было и того?
— Да, шеф, именно так. Надо идти по следу, не думая о том, ложный он или нет.
— А вы точно знаете, что хотите сказать словами «пойти по следу»?
— У меня пока нет подробно разработанного плата, но, полагаю, для начала надо заняться этой картиной, так как Грубер тоже наверняка ею займется. Самого же Грубера я предлагаю на время выбросить из головы, но при этом не забывать о нем, если можно так выразиться. Пускай себе спокойно живет на своей шикарной штутгартской вилле, не страдая от бессонницы и отсутствия аппетита, в уверенности, что ни один полицейский в Европе не может положить ему на плечо руку и произнести ту заветную формулу, которую он уже давно должен был бы услышать. Пускай...
— Отлично, Галерон. Вам бы писать дешевые романы для юных девиц. Вы склонны к мелодраме и не заставите своих читательниц перенапрягать мозги. Я чуть не прослезился. Но что же дальше? Разумеется, надо сообщить полякам о возможном похищении картины. К сожалению, я не вижу никакой связи между этим фактом и самочувствием герра Грубера. Не считаете же вы, что этот добропорядочный господин вылетит в Польшу и даст поймать себя служителям закона при попытке вынести под полой «Третьего короля»! С моей точки зрения, прежде чем входить в контакт с поляками, следует сделать еще кое-что со своей стороны.
— Простите, шеф, у меня есть один план...
И Галерон пустился в объяснения. При этом его лицо все так же сохраняло младенчески невинное выражение, лишь щеки порозовели чуть больше. Когда он закончил, Дидо — теперь уже без тени иронии — произнес:
— Весьма разумно. Я во всем согласен с вами.
Галерон совсем зарделся, так как шеф нечасто хвалил своих сотрудников.
