— Трудная ситуация. Мы уже с юристами по телефону консультировались — никто пока толком совет не дал.
— То есть запертая, как я понял со слов Алексея?
— Запертая. — Неуместная к ситуации явилась улыбка — парень не пьян, но навеселе. — Владимир уперся, сволочь. Извините за выражение.
Гость подумал, как бы все-таки разобраться, но разъяснение последовало само:
— Ну рассудите, Сергей Петрович, Лена требовала сначала двадцать процентов на нас на троих. Теперь опустились до пятнадцати, чтобы каждому по пять. Это много, что ли?
— М-м, на мой взгляд, немного.
И действительно, вполне адекватная компенсация. Он с этим двоюродным братом не был знаком, но человек интеллигентный вполне, по упоминаньям покойного. Тот ему помог деньгами поставить журнал коммерческий, развлекательного какого-то плана, автомобиль подарил. Звучало, что Владимир этот умный, воспитанный.
— Он-то, в свою очередь, что предлагает?
— По триста тысяч долларов, и сказать ему еще за это спасибо.
— Триста тысяч Алексей получил.
— Вот именно, слуга.
Последнее определение прозвучало несколько грубо, а собеседник приблизил голову и заговорил уже тихо, почти таинственно:
— По секрету, Сергей Петрович. Ленка с Олегом решили спускаться до десяти процентов, но ниже — ни-ни. Ну и я с ними согласен, а то свинство какое-то.
Он развел руками, но не с протестующим чувством, а, скорее, с недоумением.
Гость искренне согласился:
— Похоже на свинство, очень похоже.
— Пойдемте, Сергей Петрович, в бар. Скоро ужин дадут, надо чего-нибудь перед ним.
— Пойдем. Однако ж, Аркадий, ты извинись за меня перед публикой, я с ребятами там в охране поужинаю. Обещал уже. Сам понимаешь — выпить слегка за покойного. Любили они его.
— Кто ж не любил, — ответ прозвучал с совершеннейшим равнодушием.
За Аркадием пришлось поспешить.
А по дороге в голове закрутились вдруг эти проценты — десять, пятнадцать... не складываясь до конца в конечные суммы, они все равно давали большое — не обеспеченность, благополучие, а непонятный своими возможностями уровень жизни.
Внизу горел яркий свет, отливался бронзой фонтанчик, зимний сад отошел в полумрак зеленоватой и темной затем глубиной, за которой никакой другой мир, казалось, не существует или не нужен.
Аркадий сразу бухнулся в кресло у ближнего торца столика, перед которым уже стояла открытая бутылка и ожидающий стакан, а рядом сбоку от него, повернув на их появление голову, сидел брюнет среднего возраста — его взгляд пропустил Аркадия и направился на неизвестного гостя. Взгляд не враждебный, но и без особой приветливости, и было видно — человек не собирается встать для знакомства с рукопожатием.
