В том своем выступлении, которое транслировалось на Италию, я рассказывала о своей семье, о своей работе архитектора, об учебе в консерватории. И, конечно, пела — «Пимпинеллу» Чайковского, русскую народную песню «Ох, долга ты, ночь»…
Все чаще я стала задумываться над своим будущим — что выбрать? Даже учась в консерватории, Я еще не придавала значения самому этому факту, поскольку не собиралась быть певицей. Я просто получала удовольствие от пения, от того, что узнавала на занятиях, ходила на лекции по истории музыки, как в театр. И не было у меня в этом смысле никаких конкретных и далеко идущих планов.
Архитектура по-прежнему мне нравилась, но, все больше общаясь с людьми искусства, я уже начинала чувствовать, что в работе архитектора в то время было много такого, что далеко от настоящего творчества, — типовые проекты, типовые детали, даже мышление становилось типовым. Кроме того, в эмоциональном отношении я как бы раздваивалась: на службе был принят официальный стиль отношений, а приходя в консерваторию, я попадала совсем в другую атмосферу.
В то время, из-за недостатка жизненного и сценического опыта, я не могла видеть себя со стороны, не могла оценивать себя в певческом смысле, поэтому не могла судить, какая я. А к необходимости принимать решение меня подталкивали мои педагоги: выбор надо делать еще до окончания консерватории.
Однажды ко мне подошел заведующий кафедрой нашего факультета Николай Николаевич Озеров (отец известного спортивного комментатора, тоже Николая Николаевича), в прошлом замечательный тенор Большого театра. Мы с группой студентов стояли тогда около класса № 39 (оперного) и ждали объявления результатов экзамена. Н. Н. Озеров обратился ко мне: «Ну что, будем строить или петь?» И потом добавил: «Если бы не было таланта, тогда и говорить было бы не о чем. Большому кораблю — большое плавание. Такая жертва непростительна». По этому его отзыву обо мне я могла определить, чем я владею. И на всю жизнь запомнила слова Николая Николаевича.
Его вопрос-требование был тем более значим, что Николай Николаевич при моем поступлении в консерваторию оказался среди тех педагогов, которые слышали меня только на третьем туре, и возражал против моего зачисления. Через год Н. Н. Озеров, прослушав меня на экзамене за первый курс, сказал, что признателен педагогу, который настоял на том, чтобы принять эту певицу в консерваторию, добавив при этом: «Эта девушка с будущим».
