Я побежала за советом к Шурке. Она взглянула на белокурую дочку и недовольно буркнула:
— Вылитый он!
— Такая же красивая, — залюбовалась я синими прозрачными глазами малютки и вытянутым торсиком, стараясь не замечать негативного отношения подруги к Юре.
— Как теперь институт? Сама не справишься. Придется тебе помогать, — объявила Шура и стала приходить к нам каждый день.
— Назовем девочку Александрой, — осторожно подкинула я идею Юре.
— Это в честь твоей селедки? — Он махнул рукой в сторону ванной комнаты, где Шурочка купала нашу дочь.
— Нет, в честь твоего папы, — схитрила я.
Он пожал плечами.
Юра продолжал работать в Доме моделей. Все девчонки с курса завидовали мне: «Муж — манекенщик!». Спрашивали, что модно в этом сезоне. А мода у нас не имела никакого отношения к тому, что показывали на подиуме. Люди носили то, что удавалось достать из импорта. Я часто ездила с ним на показы, и от одного этого меня стали считать очень модной.
Я сидела за кулисами и наблюдала таинство изнутри.
Девушки-манекенщицы, в одной паре черных туфель на всех, выходили на подиум. Неважно, что туфли были малы или велики, зато английские, фирмы «Кларк».
Мадам, сидевшая за столиком, скучным сладковатым голосом вещала про строчки и пуговицы. Девушки пружинистой походкой с едва уловимыми признаками кокетства выплывали в зал и, вернувшись, быстро, как бабочки, сбрасывали одежду. Мужчин было мало. Мужская мода находилась в загоне. Ее, можно сказать, вообще не существовало. Молодежь знала, что модны узкие брюки и… всё.
Юра демонстрировал два-три костюма, пальто и куртку. Но все равно он был неотразим. Я видела, как замирали от восторга женщины, когда он, высокий, широкоплечий блондин, с уверенностью красавчика выносил себя к ним. Я сходила от него с ума.
Ночью Шурочка уступала мне место в нашей постели, где она засыпала с нашей беспокойной дочкой в то время, когда мы пропадали на его показах. Она сонно уходила в кухню на диванчик возле самой плиты.
«Все-таки она мне ближе матери», — думала я, засыпая в объятиях Юры, потому что родители не хотели иметь ничего общего с моим незаконным мужем, а соответственно, и внучку не торопились признавать.
Шурка училась в трудном техническом вузе. Курсовые на ватмане были развешаны по всей нашей маленькой квартирке — на стенах, дверцах шкафа, на стульях и столе. Юра крутил носом: некуда было повесить брюки.
Кстати, Шурочке он продолжал откровенно не нравиться. Она ему тоже. Между ними существовала какая-то необъяснимая взаимная неприязнь. Когда мне нужно было сдавать экзамены, а Юра находился дома, Шурочка приходила и забирала девочку к себе, не желая оставаться с ним вдвоем.
