Бакст помедлил с ответом. Нет смысла пытаться запудрить Мультиваку мозги. Кратчайшим расстоянием между двумя точками в общении с Мультиваком всегда была прямая.
— Подходящая комбинация генов могла бы создать человека, который с радостью подчинится твоему руководству, поверит в твои старания осчастливить людей и сам захочет быть счастливым. Я не могу найти этой комбинации, но ты бы смог наверняка, а с помощью направленной генной инженерии…
— Я понимаю, что ты хочешь сказать. Это хорошая идея. Я уделю ей некоторое время.
Баксту с трудом удалось настроиться на личную волну Норин. Связь прерывалась три раза. Его это не удивило. Последние два месяца техника то и дело сбоила — недолго и по мелочам, но Бакст с мрачным удовлетворением отмечал каждый сбой.
Наконец связь наладилась. В воздухе появилось объемное голографическое изображение Норин. Оно немного померцало, но удержалось.
— Я отвечаю на твой звонок, — бесстрастно проговорил Бакст.
— Я уж думала, вовек до тебя не дозвонюсь, — сказала Норин. — Куда ты пропал?
— Никуда я не пропал. Я в Денвере.
— Почему в Денвере?
— В моем распоряжении весь мир, Норин. Я могу поехать куда вздумается.
Лицо ее слегка передернулось.
— И везде наверняка будет пусто. Мы собираемся судить тебя, Рон.
— Сейчас?
— Сейчас.
— И здесь?
— И здесь.
Воздух по сторонам от Норин замерцал — и сзади, и спереди тоже. Бакст вертел головой и считал. Их было четырнадцать — шестеро мужчин, восемь женщин. Он знал их всех. Еще недавно они были добрыми друзьями.
А вокруг простиралась девственная природа Колорадо. Погожий летний денек клонился к вечеру. Когда-то здесь был город под названием Денвер. Место и поныне сохранило это название, хотя сам город исчез с лица земли, как и большинство других городов. Бакст насчитал около десятка роботов, занимавшихся в окрестностях своими делами.
Поддерживают экологию, надо полагать. Бакст не знал в деталях, что они делают, но Мультивак знал, и все пятьдесят миллионов роботов на Земле трудились под его надзором.
За спиной у Бакста находился один из сетевых узлов Мультивака, похожий на маленькую неприступную крепость.
— Почему сейчас? — спросил Бакст. — И почему здесь?
Он машинально повернулся к Элдред. Она была старше всех и авторитетнее — если понятие авторитета вообще применимо к человеку.
Темно-коричневое лицо Элдред выглядело слегка осунувшимся. Годы давали себя знать — ей стукнуло уже сто двадцать, — но голос был резок и тверд:
— Потому что теперь у нас есть последнее доказательство. Пусть Норин расскажет. Она знает тебя лучше всех.
