— Вранье, вранье, вранье! Все вранье! — закричал он.
И, продолжая кричать: «Вранье, вранье, вранье! Все вранье», бросился к рыжему монаху, который складывал партитуру, утирая пот большим клетчатым платком.
— Вранье? Что именно? — спросил с удивлением музыкант.
— Все. Этот финал — чистая глупость. История…
— Историкам в опере делать нечего.
— Но… никогда в Мексике не было такой императрицы, и никакая дочь Монтесумы не выходила замуж за испанца.
— Минутку! Минутку! — внезапно вспылив, воскликнул Антонио. — Поэт Альвисе Джусти, автор этой «драмы для музыки», изучил хронику де Солиса, которую главный библиотекарь знаменитой библиотеки святого Марка очень ценит как документальную и точную. И там говорится об императрице, да, синьор, женщине достойной, возвышенной и отважной.
— Никогда ничего подобного не видел.
— Глава двадцать пятая пятой части. А кроме того, в четвертой части говорится, что две или три дочери Монтесумы вышли замуж за испанцев. Так что одной больше или меньше…
— А этот бог, Училибос?
— Не виноват я, что у всех ваших богов какие-то невозможные имена. Сами конкистадоры, стараясь подражать мексиканской речи, называли его Училобос или как-то в этом роде.
— А, понял. Речь идет об Уицилопочтли.
— И вы полагаете, что это можно спеть? Все имена в хронике де Солиса похожи на скороговорку. Сплошные скороговорки: Истлапалалпа, Гоасокоалко, Хикаланго, Тласкала, Махискацин, Куальпопока, Хикотенкатль… Я заучил это как упражнение в артикуляции. И какого черта надо было придумывать такой язык?
— А Теутиле, из которого вы сделали женщину?
— Ну, это имя хоть произнести можно, и оно вполне подходит для женщины.
— А куда девался Гуатимосин, настоящий герой этой истории?
— Он бы нарушил единство действия… Это персонаж для другой драмы.
— Но… Монтесуму побили камнями.
— Совсем непривлекательная картина для финала оперы. Англичанам это еще могло бы пригодиться, они всегда кончают свои театральные представления убийствами, резней, похоронными маршами и погребениями. Но здесь люди приходят в театр, чтобы развлечься.
— А где же донья Марина? Ее и вовсе нет в этом мексиканском маскараде!
— Ваша Малинче была мерзкой предательницей, а публика не любит предателей. Ни одна наша певица не согласилась бы на такую роль. Чтобы стать поистине великой и удостоиться музыки и рукоплесканий, эта индеанка должна была поступить как Юдифь с Олоферном.
— Однако же ваша Митрена признает превосходство конкистадоров.
