По лицу Чаната промелькнула тень, но старик промолчал. Они сели и стали смотреть, как Орест докопал до глубины могилы, убрав чернозем со сложенных в кучу погребальных камней. Аттила слез с лошади и упал на колени возле длинной пирамиды, затем отодвинул глыбы одну за другой с величайшей осторожностью. Вождь долго стоял, прежде чем войти. Расчистив погребение от упавшей земли, он положил свою теплую ладонь на холодный череп отца и начал молиться о прощении и понимании.
Аттила долго стоял на коленях, затем поднес другую руку и с видимым усилием повернул несчастные заброшенные останки. Наконец, задыхаясь, он поднялся, вскочил на ноги и снова запрыгнул на лошадь. Двое мужчин — крепкий слуга-грек и выносливый старый воин — начали ставить камни на свое место и засыпать зияющую яму, которую раскопали в этой священной земле, а затем заложили ее дерном. В результате удалось утрамбовать могилу лопатой и сровнять с поверхностью, словно ничего и не было.
Аттила и спутники снова сели на лошадей и поехали наверх — к длинному кургану. Каган протянул правую руку к могиле и низким грудным голосом повторил часть великой гуннской молитвы, произносимой при погребении умерших.
Затем они пришпорили лошадей и поехали вперед, вниз по крутому склону кургана по направлению к тихому лагерю гуннов, откуда шел дымок.
Возле лагеря Аттила остановил коня, двое спутников последовали его примеру.
Великий вождь повернулся к Чанату.
— Отца похоронили без лошадей, жен и рабынь.
Аттила почти перешел на крик:
— Без единого золотого кольца для путешествия!
Чанат не мог взглянуть ему в глаза.
— Говори, — грозным голосом приказал Аттила.
Со страдальческим выражением лица Чанат тихо ответил:
— О, не спрашивай меня, шаньюй. Не спрашивай меня о мертвых!
Аттила посмотрел вдаль, словно он мог перерезать горло самому горизонту. Затем троица продолжила свой путь.
Гуннский лагерь располагался в излучине широкой реки Днепр, которую греки называют Борисфеном. Свое начало она берет далеко на севере, среди замерзших гор, и даже в конце жаркого лета Днепр по-прежнему невозмутимо течет по лугам и впадает в Понт Эвксинский. Именно там гунны слонялись все лето, высушивая и соля окуней, объедаясь огромными речными осетрами, охотясь на пернатую дичь и водившихся в большом количестве травоядных антилоп, когда те спускались вниз в сумерках на водопой. Иногда зимой объявляли перемирие, а летом продолжали воевать. Сейчас же прошли те времена, когда этот народ находился в состоянии войны даже с соседними племенами. Мир длился круглый год.
