Реквием | страница 11
— Ну вот ей же ей, достаточно уже взрослая девчонка, чтобы понимать, что нельзя выскакивать перед машиной! Она меня чуть до инфаркта не довела.
— Я ее знаю, — машинально произношу я. Мне до сих пор представляются огромные темные глаза Дженни и ее бледное исхудавшее лицо.
— В каком смысле — ты ее знаешь? — поворачивается ко мне мать.
Я опускаю веки и пытаюсь представить что-нибудь успокаивающее. Залив. Чаек, кружащих в синем небе. Потоки безукоризненно чистой белой ткани. Но вместо них я так и вижу глаза Дженни и ее заостренные скулы и подбородок.
— Ее зовут Дженни. Она двоюродная сестра Лины…
— Думай, что говоришь! — обрывает меня мать. Я запоздало осознаю, что мне не следовало ничего этого говорить. В нашей семье имя Лины хуже любого ругательства.
Много лет мама гордилась моей дружбой с Линой. Она видела в ней подтверждение своего либерализма. «Мы не должны судить о девочке по ее родственникам, — говорила она гостям, если те затрагивали эту тему. — Болезнь не передается генетически, эта идея устарела».
Когда Лина все же подхватила болезнь и сумела бежать прежде, чем ее успели исцелить, мать восприняла это как личное оскорбление, словно Лина сделала это нарочно, чтобы поставить ее в дурацкое положение.
«Все эти годы мы принимали ее в своем доме, — говорила она то и дело в никуда после побега Лины. — Хотя и осознавали, что рискуем. А ведь все нас предупреждали!.. Наверное, стоило нам тогда прислушаться».
— Она похудела, — произношу я.
— Тони, домой! — Мама снова откидывает голову и закрывает глаза, и я понимаю, что разговор окончен.
Лина
Я просыпаюсь посреди ночи, потому что мне снится кошмар. В нем Грейс застряла между половицами в нашей старой спальне в доме тетушки Кэрол. Снизу доносились крики: «Пожар!» Комната была полна дыма. Я пыталась высвободить Грейс, спасти ее, но ее руки выскальзывали из моих. Глаза жгло, дым душил меня, и я знала, что если не убегу, то умру. Но Грейс плакала и умоляла меня спасти ее, спасти…
Я сажусь. Я твержу про себя мантру Рэйвен — прошлое мертво, его не существует, — но она не помогает. Мне по-прежнему мерещится, как ручонка Грейс, мокрая от пота, выскальзывает из моей руки.
В палатке тесно. Дэни прижалась боком ко мне, а остальные три женщины свернулись за ней.
У Джулиана теперь своя палатка. Эдакая небольшая любезность. Ему дают время приспособиться, как давали его мне, когда я только-только пришла в Дикие земли. На это нужно время — чтобы привыкнуть к ощущению близости и к телам, постоянно сталкивающимся с твоим. В Диких землях нет личного пространства и не может быть никакой застенчивости.