— Дочка, проведи гостя в беседку.
— Хорошо, дедушка. — Девушка повела джигита по дорожке, обсаженной с обеих сторон цветами. Ее тугие и толстые черные косы, спускавшиеся по спине из-под платка, подрагивали в такт шагам, и джигит не отрывал от них взгляда. Запах спелой дыни, перемешанный с ароматом цветов, наполнял воздух. Беседка стояла в окружении четырех арыков, в которых журчала быстрая и прохладная вода, бежавшая с гор. В беседке было чисто, опрятно и уютно, ветерок приносил сюда свежее дыхание вершин.
Становилось темно, но беседку освещала лампада — чирак. Посредине стоял низкий круглый столик — жоза. На столике уже были разложены арбузы и дыни, нарезанные аккуратными ломтями. Все здесь говорило о щедром урожае.
Девушка взяла сложенные в углу узенькие стеганые одеяльца, проворно расстелила их вокруг столика, прижав руки к груди, поклонилась гостю:
— Добро пожаловать! — и знаком пригласила его сесть.
Джигит в свою очередь, как того требовал обычай, пожелал здоровья хозяину и хозяйке и расположился на одеяле.
— Угощайся, сынок, не стесняйся, попробуй, какие дары приносит наша бахча, — сказал старик, усаживаясь рядом с ним. А быстрая Чолпан уже внесла кумган с водой и полотенце.
— Руки сполоснешь, сынок?
— Спасибо…
Первый раз в жизни ему на руки лила воду девушка. И джигиту казалось, что чистая вода, которую лила на руки Чолпан, проникает в его кровь и разносится по всему телу, достигая сердца. Уже и вода в кумгане кончилась, а он, не замечая этого, все не убирал рук. «Наверно, хватит», — сдерживая смех, осторожно кашлянула девушка. И лишь тогда пришел в себя парень и, взяв полотенце, смущенно исподлобья взглянул на Чолпан. Их глаза впервые встретились, и в сердцах обоих зажегся неведомый им доселе огонь…
Джигит вновь уселся на свое место. А девушка вышла и скоро вернулась с медным чайником в одной руке и с подносом в другой. Она разлила чай в пиалы и, протянув их деду и гостю, снова склонилась в поклоне:
— Кушайте, пожалуйста, — и снова вышла из беседки. Когда она наклонилась, подавая пиалу, джигит вдруг уловил исходящий от нее чуть слышный запах. Нет, это был даже не запах, это было дыхание нежного юного тела девушки, только вчера неожиданно превратившейся из неуклюжего подростка в прекрасное трепетное создание, от одного присутствия которого джигитов бросает в жар. Юноша почувствовал, как закипела его кровь, как задрожали руки, принимавшие из ее рук пиалу…
— Ну что ж, сынок, ты пока тут без меня посиди, угощайся, не стесняйся, — сказал старик, поглядев на замолчавшего и притихшего джигита, — а я тем временем совершу вечерний намаз.
