— Ну вот, это другое дело! Молодец, Хемит-бай! — похвалил его Касым.
— Если он сможет поднять моего скакуна и пронести на плечах десять шагов — пусть забирает…
— Молодец! Правильно, Хемит-бай!
— Ну что, проверим после окончания хашара на тое?
— Нет! Прямо сейчас!
— Так ведь темно уже?..
— Ничего, разожжем костер, соберем всех, расчистим площадку, отмерим расстояние…
— А зачем так торопиться, мираб-бегим? — спросил кто-то из сидящих.
— Гани — вольный беркут. Днем здесь, а к ночи может уйти, его не остановишь…
— Да куда он пойдет в такую погоду? И коня он, я слышал, оставил в Снияре…
— Что, ему мало здесь коней? Может, он на твоем гнедом давно умчался. С него станет… Может, давно уже переплыл Каш и несется себе по горам…
— Нет уж, мой конь не для такого всадника, не справится он с ним, — мрачно пробормотал Хемит, но все же не смог удержаться, чтоб не проверить, и направился на улицу. Но у входа путь ему заслонил Гани:
— А ты что, думаешь — твой жеребенок подо мной не подломится?
Все замерли от неожиданности, Хемит — так даже с раскрытым ртом. Лишь Касым обрадованно поднялся навстречу Гани, улыбаясь и покручивая усы:
— А мы только что говорили о тебе. Садись, выпей чаю, — и показал на место около себя.
— Я, когда подходил к юрте, услышал конец разговора. Ведь голос у вашего кокбеши, словно у нашего быка.
Кокбеши отвернулся, надувшись, но возразить не осмелился. Хемит смотрел на Гани, будто хотел тут же, на месте, растерзать его.
— Да садись, садись, Гани!
— Спасибо, мираб-бегим, я зашел попрощаться, — не присаживаясь, ответил Гани.
— Что ты так? Уж не обиделся ли на что? Нет, брат, поедешь утром, куда же на ночь глядя! — Касыму-мирабу очень не хотелось отпускать батура.
— Да мне все равно — ночь или день…
— Куда ты торопишься? Или важное дело какое ждет тебя? — расспрашивал Касым-мираб. Он знал, что Гани в любой момент способен ввязаться в какое-нибудь рискованное предприятие.
— Приснилось мне вчера, что черные кабаны на селение наше напали. Жрут все, что подвернется им. Хочу теперь быстрее домой попасть…
Касым понял — Гани не удержишь. Но оставить свою затею он был не в силах.
— Ну хорошо, тогда хоть послушай. Мы тут поспорили. Я — и все остальные. И этот спор должен разрешить ты!
— Я?
— Да, ты!
— Ничего не понимаю…
— Сейчас поймешь, — сказал Касым и сделал знак своим людям, те тотчас вышли.
— Вы случайно не хотите ли меня лозунам сдать, а, мираб-ака? — полушутя, полусерьезно спросил Гани.
