— О, я не знаю. Кто станет меня слушать? Иногда я чувствую… я не знаю… ну так как-то… будто я не настоящий человек, понимаете? Словно я… второсортный, что ли.
Эрнандес кивнул.
— Так что случилось с этим Зипом? Когда он попытался отнять у тебя деньги?
— О, я отдал ему свои деньги, что были у меня на обед, — ответил Альфредо. — У меня и был-то всего четвертак. Я не хотел с ним драться.
— И что, помогло? Больше у тебя не было с ним проблем?
— Никогда. Он ведь не так давно здесь, понимаете? Наверное, месяцев шесть. Он переехал из какого-то другого района, знаете? Так что я его не беспокоил, я только хочу идти своей дорогой, вот и все. Мне не нравится это… я имею в виду… ну, смотреть, как они ходят и пугают людей… вообще, ради чего мне драться? Ради чего? Я теперь здесь, в этом городе, тут вроде бы не хуже, чем в Пуэрто-Рико. Так чего мне связываться с парнями вроде Зипа? Он думает, быть большим — значит убивать. — Альфредо помолчал и серьезно посмотрел на Эрнандеса. — Быть большим — значит жить, разве нет?
— Да, Альфредо.
— Конечно. Но он вожак «Пурпурных латинос». А я не хочу вступать в банду. Ни в «Королевских гвардейцев», ни в «Испанских герцогов», ни в какую не хочу. Так кто же защитит меня?
— Я тебя защищаю, Альфредо.
— Вы? А что вы можете? Думаете, они боятся копов? Если я не выйду на улицу, они назовут меня трусом, они скажут, что я их испугался. И меня засмеют. И как тогда мне ходить по улице? Если я прослыву трусом, как мне показаться на улице?
— Хотеть жить не значит быть трусом, Альфредо. Каждый человек хочет жить.
— Я говорю честно, я устал, — продолжал Альфредо. — Я устал быть один. Когда ты один, тебя дразнят, к тебе пристают. Ну и что же, мне теперь надо вступить в банду? Ходить и стрелять в людей? Для чего я должен стрелять в людей?
— Не выходи сегодня из квартиры, Альфредо, — посоветовал Эрнандес. — Здесь ты будешь в безопасности. Я прослежу.
— А завтра? — спросил Альфредо. — Как насчет завтра?
— Посмотрим. Может, к завтрашнему дню все прояснится.
— Будет ли завтра лучше? — не мог успокоиться Альфредо. — Завтра я буду здесь. Я всегда буду здесь. — Он вдруг тихонько заплакал. — Всегда. Всегда здесь. Всегда.
Когда Эрнандес вышел от Гомесов, он увидел четыре полицейские машины. Они образовали кордон около бара «Ла Галлина», и Эрнандес немедленно подумал, уж не добралась ли до них полиция нравов. Улицу запрудили люди, моментально сбежавшиеся на тревожные звуки сирен. Протолкавшись через толпу, Эрнандес увидел Паркера, разговаривающего с лейтенантом Бирнсом и со Стивом Кареллой, который небрежно опирался на капот одной из полицейских машин. Первой его мыслью было: «А кто же остался в участке?» — и тут же он осознал, что здесь не видно ни одного представителя полиции нравов, а это значит, что произошло что-то серьезное. Он торопливо подошел к детективам.
