Но он определенно не… не может быть… Если бы незнакомец был Роксдейлом, он присутствовал бы на оглашении завещания, разве не так?
Джейн прижала ладонь к подлокотнику, чтобы удержать нервно барабанившие по нему пальцы. Она всегда чувствовала себя скованно с незнакомцами, а этот просто выбивал ее из колеи.
Прежде чем он заговорил, она сказала:
— Меня не волнует, кто вы. Нам неприлично находиться здесь наедине. Вы должны уйти.
— Должен? Но мы прекрасно ладим.
Без всякого «с вашего позволения» он наклонился, отодвинул с дороги ее кресло и прошел в глубь комнаты.
Лавируя между книжными полками, глобусами и картами, он обогнул большой стол и задержался у подноса с напитками на буфете. Налил себе бренди из хрустального графина.
Направившись к нему, Джейн выпалила:
— Что вы себе думаете…
— Похоже, у меня есть преимущество. — Он взял длинными пальцами стакан, повернулся к ней и приветственно приподнял. — Поскольку я знаю, кто вы.
Джейн приостановилась.
— Как? Вы только что…
«Только что приехали», — хотела она сказать. Но не желала упоминать тот волнующий момент, когда тонула в его взгляде, как муха в банке с медом.
— Я навел справки, — мягко сказал он. — Леди Роксдейл.
Джейн поймала себя на том, что как завороженная смотрит на соблазнительный контур его губ, пока он смакует бренди.
Потом до нее дошло, что он сказал. Он справлялся о ней. Зачем?
Светские правила требовали, чтобы она немедленно покинула комнату, а не пререкалась с незнакомцем. Они друг другу не представлены, поэтому им и говорить не о чем. Джейн была сторонницей соблюдения этикета… когда это позволяло ей следовать собственным склонностям.
На этот раз она не смогла обуздать любопытство. С притворным равнодушием она повела рукой в его сторону:
— А вы…
Поставив стакан, он изысканно поклонился:
— Полагаю, я должен быть Роксдейлом. — Сверкнули белые зубы. — Но вы можете называть меня Константин.
На миг леди побелела, потом на ее щеках расцвел обворожительный румянец. Смотревшие на него серые глаза горели огнем.
— Вы, — сказала она, и в этом простом слове был целый мир, — новый барон.
— За мои грехи, — поклонился он.
По тому, как дрогнули ее губы в ответ на это заявление, было понятно, что известия о его грехах его опередили. Только этого не хватало. Теперь вдова вдвойне раздосадована его присутствием.
Константин поднял взгляд к этим смущающим его серым глазам.
— Я опоздал с соболезнованиями. Фредерик был…
— …хорошим человеком, — сквозь стиснутые зубы договорила она его фразу.
