И тут я почувствовал, как из каких-то закромов моего тела начинает освобождаться энергия гораздо сильнее и острее обычной сексуальной. В какой-то момент почудилось, что тело потеряло вес, но возбуждение продолжало нарастать — хотя, казалось, более некуда. Дожив почти до 40, я не знал, что возбуждение может быть бесконечным.
Два наших тела, как два оголённых провода, несоединённых, но находящихся близко друг от друга, всё сильнее искрили. Я почувствовал, как напряглись Машины ступни ног, она задрожала всем телом, и «шаровая молния» ворвалась в мой организм, ещё немного и, наверное, случился бы взрыв. И тут Маша резко оттолкнула меня:
— А теперь быстро вдыхай, вдыхай! А выдыхай медленно, через плотно сжатые губы. Низ живота в себя, резко! Чтобы он аж прилип к крестцу. Держи, держи на выдохе, терпи, сколько можешь.
Вот когда мне пригодилось моё увлечение сидеть под водой на спор за деньги. Я никогда раньше не ощущал такого сладостного чувства. Я вообще не знал, что ТАКОЕ может быть. ЭТО было сильнее всего, что я испытывал в жизни с женщинами раньше. Сначала запертая выдохом «шаровая молния» металась, пытаясь найти выход по всем загогулинам организма, а потом медленно начала растворяться по всем его клеточкам, мышцы наполнились богатырской силой, а голова прояснилась, словно невидимый огонь выжег из неё накопившийся годами мусор.
Я почувствовал, как помолодел на все сто!
Маша продолжала вдыхать и выдыхать, пытаясь успокоиться. Видать, «учителку» тоже крепко цепануло.
— Что это было, Маша?!
— Завтра, обо всём завтра. Обувайся, у тебя, между прочим, концерт.
— Что у меня? Ах, да — концерт… Третий звонок был? Сколько времени прошло?
— Не знаю, спроси у охраны.
— Ты где этому научилась?
— Шеф тебе завтра обо всём расскажет.
— Так значит… ваш клуб…
— Я же тебе не раз намекала. Только ты меня не выдавай! Не говори ему о том, что сейчас было, да?
— Так всё-таки что это было?
Маша словно не слышала моего повторного вопроса:
— Ну ты способный! Тебе никто этого раньше не говорил?
— Ты первая… А ты что сейчас делаешь? Почему так странно дышишь? Ты что, буддистка?
— Тебе хорошо, у тебя концерт, а что мне делать? Придётся тут за кулисами пранаямить.
— Чего делать?!
— Потом объясню. Ты хоть слышишь, что Паша орёт за дверью?
Так быстро в последний раз я надевал ботинки в Советской армии.
С помощью охраны Паша вышиб дверь, ворвался, начал кричать, никого не стесняясь, чтоб мы прекратили прелюбодействовать, поскольку зрители уже аплодируют в третий раз. Забыв о том, что он женоподобный гей, Паша по-мужски властно потащил меня за руку на сцену.
