— Я не еврей.
— Как это?! Ты меня что, весь день сегодня удивлять будешь?
— Не еврей, и всё! То, что еврей, — тоже легенда. Шоу-бизнес — сам должен понять.
— А кто же ты? И не голубой, и не еврей! Ты меня разочаровываешь.
— Мать украинка, а отец военный.
— Ты сам понял, что сказал?
— Ну да. Он у меня был офицером пехоты. Как, по-твоему, может еврей служить в пехоте?
— А как же тебя Израиль принял? У тебя гражданство какое?
— Я обрезание сделал. Только ты, Сашуль, об этом тоже никому ни слова! Я ж тебе по секрету, по-дружески… Мы ещё с тобой заработаем ого-го!
— Да ты себя в зеркало видел? Ты ж вылитый еврей! Посмотри: спортом не занимаешься, самая накачанная мышца у тебя — это твой картавый нос.
— Мне его гамаком в детстве перебили.
— А может, и правда, ты не еврей. Ведь дурак дураком.
И в это время появились они. две учительницы!
Одна, чуть постарше, больше была похожа на завуча школы. Другая — только что принятая на работу. Пашка тут же перестал ныть и шепнул мне на ухо:
— Та, что постарше, моя!
— Да, Паша, ты и вправду не еврей, ты мудак! Твой папа явно в окопе пересидел.
Разговор по дороге с учительницами у меня не клеился. На душе было муторно. Скорее бы закончился концерт — и в кафе, на берег моря, навстречу полуночному бризу. Слава богу, Машина подруга оказалась сверхразговорчивой. Когда она говорила по-русски, некоторые фразы явно переводила с иврита.
Концерт был в городишке неподалёку от Тель-Авива. Ничего особенного, концерт как концерт. Успех, аплодисменты, цветы, очередь к телу за автографами, молоденькие, напоминающие чем-то Вику девушки, фоткающиеся в обнимку, в полуобнимку, и немой вопрос в глазах фанов: кто эти две прехорошенькие «учительницы», с которыми я приехал на концерт?
Все подаренные мне цветы я разделил между Машей и Натой. Её наверняка в Союзе звали Наташей, но русские имена слишком длинные для иностранцев. За границей их всегда пытаются сократить, как бы превратить наши имена в собачьи клички: Павла в Пола, Петра в Пита, Майкла в Мика, Наташу в Нату, Анжелику в Лику, а Викторию в Вику. Как я гениально нашёл способ вчера избавиться от Вики! А ведь хороша была малявка! От воспоминаний о том, что я не дал позабавиться собой молоденькой красавице, настроение моё слегка улучшилось. К моей коллекции красавиц, которые мне не давали, прибавилась ещё одна, которой я сам не дал.
После концерта обеих «учительниц» я пригласил в наше с Машей уже любимое кафе. Ната сказала, что пойдёт ненадолго — в двенадцать выход на сцену
