— Я в одном из кибуцев, где много русских, преподаю английский, — Маша взглянула на меня. Мол, ну как? Похожа я на учительницу? Я понимающе ей подмигнул всем лицом, что означало — нашу тайну будем хранить вместе. Ты, кстати, знаешь, Миха, что тайна всегда людей объединяет? Вот с этого, видимо, и началась наша дружба с Машей-«учительницей».
— Ай-яй-яй, Маша! Как же вы так? — фальшиво начал выказывать сожаление Паша. — В кибуцах же ничего не платят.
— Я иногда работу на дом беру, индивидуальные занятия провожу. Меня ценят за. как настоящего профессионала!
Я опять подмигнул ей всем лицом — ай да молодца, почти правда!
— А сын? — продолжал он со своими дурацкими вопросами строить из себя крутого.
— Он в израильской школе.
Эти ролевые игры мне уже начинали нравиться. Ты ведь знаешь, я азартный. В казино столько бабок за свою жизнь просадил!
Димка исподлобья то и дело поглядывал на меня, словно пытался понять, похож я на настоящего волшебника или нет.
— Ну что, Димка? Ты ведь хотел прокатиться на лимузине? Давай, забирай маму и поехали.
Как ни странно, Димка сразу послушался, охотно схватил маму за руку:
— Мам, поехали, поехали. Хватит тебе кофе пить — вредно! И так после работы долго заснуть не можешь.
Самым счастливым в лимузине чувствовал себя Димка. Он то и дело пересаживался с одного сиденья на другое, ложился, растягивался, снова вскакивал, просил разрешения выглянуть из люка.
Конечно, он знал, что я знаменитость, но интерес к лимузину был сильнее, чем к «волшебнику».
Паша в течение всей дороги рассказывал Маше, какой он крутой. Этим комплексом страдают все импресарио во всех странах. В красках и с выражением участника школьной художественной самодеятельности гнал, как работал в самой Америке! Привозил туда Магомаева, Высоцкого, Эдиту Пьеху… А Пугачёву везти отказался: она ему не нравится, последнее время слишком растолстела.
Я понимал, что даже Маша понимает, что он гонит, но подыгрывала. После каждой фамилии очередной звездищи восклицала: «Ой, да не может быть!», «Неужели вы и Магомаева знаете?!», «Пугачёвой отказали. Не надо было. Зачем же вы так с самой Пугачёвой?»
Она весьма талантливо справлялась с ролью учительницы. А главное — ей нравилось, что мне нравится, что ей якобы нравится всё это Пашино грузилово: «Неужели вы и Высоцкого знали?!» Такое удивление может выказывать только юная дева, впервые увидев пестик или тычинку… Я всегда их путаю.
Я не вклинивался в беседу. Сидел молча, не имея права «испортить такую песню», медитировал на Пашину рожу, представляя, как бы ему врезал, если бы мы были сейчас в России! Он отказал Пугачёвой?! Да Пугачёва знать не знает этого прыща!!!
