Главный принцип тот же – начать с несильных движений, а потом ускорять. К чему у людей есть понятия – хороший и плохой любовник? По-моему, такая техника по плечу даже дебилу. Хельга обхватывает мне спину ногами. Я расстаюсь с невинностью на старом диване… Впрочем, он застелен чёрными простынями, весьма символично.
– Да… да… да… пожалуйста… ещё…
Мне так и хочется улыбнуться. Почему разговоры людей в постели – такое убожество? Нет, я, конечно, понимаю – в аспекте слияния не побеседуешь об особенностях холодных течений пролива Па-де-Кале. «Да» – это типа согласие на то, что сейчас происходит? Хм, и так вроде понятно: Хельга против секса не возражает, и лишнее подтверждение вряд ли требуется. «Ещё»? Я не собирался останавливать ритм и не подавал сигналов об этом. Вывод – слова во время соития пустая болтовня, а люди занимаются ею от нечего делать. Ощущение театрального спектакля в постановке Виктюка: и эти стоны, и её реакция, и разбросанные на полу вещи. Я видел секс в разные времена – кровавое насилие на войне, скучный супружеский долг, двухминутное сплетение тел Людовика Пятнадцатого и мадам Помпадур, тихое и чинное. Это сейчас, пройдя через боевые девяностые, женщины обсмотрелись немецкого порно и устраивают конкурс: кто громче будет орать. Спасибо, ещё «дас ист фантастиш» не визжат. XX век много что дал женскому полу – от избирательного права до официального разрешения на оргазм. Нет, оно и раньше присутствовало, но полулегально. В Англии сто лет назад считалось, что удовольствие от секса получают только шлюхи. А настоящая леди должна, сцепив зубы, вытерпеть ужас возвратно-поступательных движений и пойти пить чай.
Так, а что это я здесь делаю?
Тьфу, блин. Лишаюсь девственности, как же я забыл. Если есть желание, можете меня поздравить: наверное, я её потерял. Я ведь прочитал много книг о неземном наслаждении, животной страсти, полной груди и упругих бёдрах. Слишком много. И я не учёл – скорее всего, это фантастические произведения, вроде романов уважаемого мистера Брэдбери. В реальности томные экстазы, рискну предположить, не столь уж часты. Но вдруг повезёт? Женщину в баре подцепить можно, это я сам подтверждаю.
– Тебе… тебе хорошо?
– Лучше не бывает. Ты супер…
– Хочешь, я буду сверху?
– Да кто ж такого не хочет?
Хельга молодец, что предложила смену позы. Теперь, по крайней мере, я рассмотрю, какая у неё люстра и давно ли она белила потолок. Она переворачивает моё тело, как блин на сковороде, – я и понять ничего не успеваю, как девушка уже сидит на мне верхом. Разгоняясь для скачек, она наклоняется и быстро меня целует – как знакомого при случайной встрече. С припухшей нижней губы тянется тончайшая струйка слюны, тускло поблёскивая в освещении торшера. Я инстинктивно беру в свои ладони женскую грудь, раскачивающуюся при каждом движении. Прикольно, на ощупь – как мягкий резиновый мячик. Значит, конкретно ради вот этих самых моментов они лгут, убивают, воюют, тоннами разливают золото и нефть? М-да, потрясающе. Правда, я со своей колокольни могу быть не слишком прав. Во время набора экзотических упражнений, схожих со спортивными отжиманиями, люди ощущают целый спектр разных чувств. Хотя бы боль.
