— Я думал, что я тебя убью, — сказал он. — Если б тебя не было, я б тебя убил.
— Вот все вы меня хотите убить!
Он почувствовал ее недовольство, и еще какую-то досаду и равнодушие, а он ждал, что она засмеется этим своим смехом.
— Ну пошли, — сказала она ему.
— Полина?! — Девушка укоризненно посмотрела, что-то особое сообщая или спрашивая у нее глазами.
— Ну что делать, мать, ладно, ты иди.
Темнота комнаты, этот ее запах.
— А ты чего, как? В командировку, по делам?
Тот же рисунок на стене — окно электрички, длинный, замерзший интеллигент в шляпе, поджал под себя длинные ноги, на коленях портфель, обеими руками держится за ручку.
— Полинка, я уже устал всем рассказывать, — засмеялся он. — Развелся, короче говоря, и вот вернулся.
У нее изменилось лицо, он увидел, что она подсознательно, из женской солидарности осуждает его.
И он вдруг почувствовал, как фальшив его смех, эта легкость в голосе и лицо его замерло и открылось, но он не мог заплакать здесь, это тоже было бы смешно, и он, пряча лицо, обхватил ее сбоку, прижался и сморщился от боли.
Она повернулась к нему, поспешно обняла, привстав на цыпочки. Он узнал вкус ее слюны, и по этой её поспешности, по твердости ее тела, обычно мягкого, податливого, по вялым губам, понял, что она его совсем не ждала.
— А я писем от тебя жду.
— А я вот сам.
— Что делать-то теперь будешь?
— Да у меня здесь, у моих знакомых ребят, подпольная коптильня есть. Рыбные дела буду разруливать, не пропаду, в общем.
— A-а, ясно.
— Но мне кажется, что там не рыба, а наркотики, — он засмеялся.
— A-а, ясно. Ты знаешь, Анвар, так не вовремя все, на самом деле, сегодня Игорь прилетает ночью.
У него сжалось все в душе.
Тот же плакат Гребенщикова на окне, и у маленького зарешеченного окна такой вид, будто за ним военный завод или тюрьма.
— Скоро диплом защищаем, хочешь посмотреть, вот мой диплом.
Он выпуклыми глазами уставился на возникшие в ее руках изящные туфельки под старину, в сафьяновой какой-то отделке.
— Ни фига себе, сама, что ли, делала?
— Туфли нет, здесь только сам дизайн мой…
Во сколько приезжает Игорь… уже ночь на дворе… если я усажу ее на колени, то она это…
— …и сам материал и обтяжка моя тоже.
— А Игорь куда улетал?
— В Швецию. Там какая-то конференция биофизиков.
Он почувствовал гордость в ее голосе. И радость за родного человека.
— Ничего себе. Ну, давай, что ли, выпьем немного, и я пойду.
— Да-авай, — легко махнула она рукой.
И он какое-то насмешливое отчаяние увидел в этом ее жесте.
