Но, несмотря на то, что Гатс выкашивал скелеты целыми рядами, количество их не уменьшалось. Из глубины леса постепенно подтягивались все новые и новые мертвяки.
Услышав за собой сдавленный крик, Пак обернулся, по его лицу скатились крупные капли пота.
— Священник… — прошептал Пак, а затем сорвался на крик. — Гатс! Гатс!!!
— Что еще тебе? Не видишь, что я занят?!
Гатс на мгновение обернулся и остолбенел. Из повозки спрыгнула девочка. На ее груди расплывалось кровавое пятно, но она двигалась. В одной руке девочки покачивался короткий ржавый меч, а в другой… В другой она держала отрубленную голову отца.
Она приблизилась и Гатс разглядел на ее лице усмешку. Она сделала еще шаг и Гатс увидел ее прежнюю. В чистом белом платьице, она подходила к нему, сжимая в руках баклажку с вином.
— Гатс! — встревожено вскрикнул Пак, глядя на окаменевшего воина. — Гатс, очнись!!
Девочка шагнула ближе и неумело ткнула мечом. Пробив толстый и широкий пояс, кончик лезвия вонзился Гатсу в живот и он вскрикнул от боли. Наваждение исчезло, и он взмахнул мечом.
Брызнула кровь, Гатс отдернулся, но несколько капель все-таки коснулись его лица. Вытеревшись, Темный Мечник расширенными глазами уставился на свои окровавленные пальцы. Желудок взбунтовался, но тут сзади скрипнули кости и Гатс был вынужден смести очередного скелета. Но потом его буквально скрутил приступ тошноты, да так, что он был вынужден припасть на колено.
— Гатс! Сзади! — заорал Пак.
Гатс с трудом увернулся от удара копья, но его снова стошнило. Почуявшие слабину скелеты остервенело набросились на него и Гатс покатился по земле, уворачиваясь от ударов.
Когда же тошнота отпустила, он с диким воплем вскочил на ноги и воздух вновь наполнился разлетающимися костями…
Когда из-за туч выглянуло солнце и с трудом пробилось сквозь переплетение ветвей, все было уже кончено. Пак сидел высоко на дереве и плакал, глядя на Темного Мечника.
А Гатс… Навалившись на меч, он стоял внизу, тяжело дыша. Стоял живой и невредимый посреди усеянного разбитыми костями леса. Стоял, краем глаза наблюдая как из истерзанных останков выходят и растворяются под лучами солнца неприкаянные души.
Вытерев слезы, Пак слетел к человеку.
— Все кончено, Гатс, — сказал он.
Перехватив взгляд, который Гатс бросил на мертвую девочку, Пак подлетел к нему ближе.
— Они погибли не по твоей вине, — тихонько сказал он.
Гатс вдруг разразился диким хохотом, и Пак испуганно отшатнулся.
— Неужели? — сквозь смех спросил Гатс. — По-моему я уже говорил тебе, что во время войны и сражений всегда гибнет много невинных. Это неизбежно.
