Прошлогодняя синева | страница 2



В 1916–1924 гг. Всеволод Курдюмов служил сначала в царской, затем в Красной Армии, не оставляя при этом литературных занятий. Участвовал в «вечерах поэтов» в литературно-артистическом кабаре «Привал комедиантов», ставил пьесы, в том числе собственного сочинения, в полковых театрах, вступил во Всероссийский Союз поэтов, печатался в ряде региональных периодических изданий. С лирическими стихами в последний раз выступил в 1922 году, да и то за границей, в берлинском журнале «Сполохи». И хотя продолжал их писать едва ли не всю оставшуюся жизнь, время будь то «пудреных», будь то «оловянных» сердец безвозвратно ушло. Страна Советов требовала стихов и иных песен.



АЗРА (СПб, 1912)

Моим друзьям

«Мы убаюканные дети…»

Мы убаюканные дети
Застывших хороводов звезд,
Но через пропасти столетий
Мы перекинем зыбкий мост.
Мы одиноки в тесном склепе
Рожденных строчек нежных книг.
Никто не знает наши цепи
Незримых, режущих вериг.
Мы пленены далеким краем,
Как беспечальный пилигрим.
Что недосказано — мы знаем,
Что знаем — недоговорим.
Июль 1911

Ушедшие

Так щедро жизнь готовит встречи
И в каждой встрече кроет яд.
Ты не вернешь своих утрат,
И не воротится ушедший.
Ты тщетно, клича звонким рогом,
Напутствий просишь у звезды.
В песке затоптанном следы
Ты тщетно ищешь по дорогам.
Готовь израненные плечи
К ударам горестным судеб,
Цветами полни тихий склеп —
Ведь не воротится ушедший.
Август 1911

Ирис

Николаю Белоцветову

Он знает все — седой папирус,
Что я шептал в больном бреду,
И для Кого — в моем саду
Уныло цвел лиловый ирис.
Он знает — я печальным вырос,
Я верил в скорбную звезду.
Уныло цвел в моем саду
Осенний цвет, лиловый ирис.
Он знает — Кто взойдет на клирос,
Кого — молясь, так долго жду,
И Кто сорвет в моем саду
Осенний цвет, лиловый ирис.
Он знает все — седой папирус,
Куда — так скоро я уйду,
Над Кем — в заброшенном саду
Вновь зацветет лиловый ирис.
Февраль 1911

Белладонна

Б. Рапгофу

В твой сад зачарованный, лунный
Приду я усталый, влюбленный,
Целуя с мольбою несмелой
Мой белый
Цветок белладонны.
Незримые, нежные струны
Звучат богомольно и сонно,
Баюкают лунной сонатой
Мой смятый Цветок белладонны.
О том, что прекрасно и юно,
Мне шепчет мой бред воспаленный.
Целую цветок омертвелый,
Мой белый
Цветок белладонны.
Июнь 1911

Гей вы, стрелы

Юрию Гернгросу

Гей, вы, стрелы-самострелы!
Мой узорчатый шелом?
Горе ль мне, что кудри белы
Над насупленным челом.
Было время — желтым шелком
Вы шепталися с плечом.
Вас ласкали тихомолком,
Были сечи нипочем.
Было время — разгорались