Hermanas | страница 4
И, несмотря на тесноту, все это походило на игру. Я снова обтачивал сталь. Я считал: раздватричетырепятьшестьсемьвосемьдевятьдесять — еще один миллиметр, раздватричетырепятьшестьсемьвосемьдевятьдесять — еще один. Ой, уже два! И так далее.
Медленнее ни один мужчина не брал ни одну женщину. Хуана стала еще более влажной. Совершенно очевидно, что она себя не контролировала. Я начал размышлять о том, что стану делать, если она проснется, и, собственно говоря, решил, что просто воткну весь член до конца, так, чтобы все споры отложились на потом. Но лучше всего — лучше всего я постараюсь сделать все так, чтобы Хуана не проснулась, а потом попробую разбудить ее поцелуем. Непременно в шею.
— Рауль? Что это ты делаешь?
Она не спала. Я настолько опешил, что забыл весь свой план и просто лежал, а головка моего члена оставалась в ней. С другой стороны, Хуана ничего не предпринимала для того, чтобы высвободиться. И голос ее был немного сиплым.
— Я? О… Ничего, — сказал я и сразу понял, насколько по-идиотски прозвучали мои слова.
— Говоришь, ничего, свинья? Ты засунул в меня свой член, вот что ты сделал.
Она рассмеялась. Бóльшая часть смеха утонула в подушке. Смех вызвал легкое сжатие там, внизу. Это хорошо.
Ты не должна смеяться, думал я. Ты должна возбудиться.
— Тебе не нравится?
Она не пошевелилась. Нет, впрочем, может, чуть-чуть, самую малость повернулась.
— Рауль? — произнесла она в подушку. — Фу ты, у меня такая большая задница. Не смотри на нее.
— Я преклоняюсь перед твоей задницей, — ответил я. — Кстати, она совсем не большая. Она такая милая.
— Ты врешь, — сказала Хуана. — Мужчины всегда врут, когда хотят что-нибудь получить.
А потом она сделала то, благодаря чему я всегда буду ее помнить. Каждый раз, когда я думаю о Хуане, я вспоминаю именно это ее движение, эти слова. Она подняла руки, оставаясь неподвижной, собрала тяжелые темные волосы на затылке, завязала узлом, словно пыталась разбудить себя, потягивая за волосы до тех пор, пока это не начало причинять боль и кожа на лбу не натянулась.
— И когда же ты собираешься войти в меня до конца? — спросила Хуана и плотно прижалась ко мне задом, так что я оказался внутри нее.
Я чуть не кончил в ту же минуту, так это было неожиданно и прекрасно.
— Ну вот, не так уж я и возбуждена, — сказала Хуана так, будто ставила диагноз, а не разговаривала со мной.
Тяжелый грузовик прогрохотал по 19-й улице. Нет, грохотало сильнее, чем грузовик. Я услышал голоса, возбужденные молодые мужские голоса, и понял, что, должно быть, по улице движется колонна. Военная колонна. На второй или третьей машине кто-то кричал в мегафон что-то непонятное людям, спавшим в домах по обе стороны улицы. Мегафон был испорчен, и из него доносился только треск. Я разобрал слово «Ангола», и казалось совершенно невероятным, что я вообще что-то расслышал, потому что мы с Хуаной занимались сексом. В спокойном, но уверенном темпе мы исполняли скользящую генитальную румбу, сочиненную Хуаной. Она продолжала держать волосы обеими руками, как будто боялась умереть от пота, выступившего на шее.