Он снова замолчал. Начал изучать пыль под ногами. Реверди сглотнул. Коридор смерти. Он поклялся себе, что не будет о нем думать, и знал, что его силы воли на это хватит. Новый вызов: жить до последней секунды, не думая о смерти.
Он поднял лицо к солнцу и почувствовал, как обжигающие лучи скользят по коже. Он улыбнулся. Ощущение. Жизнь. Он снова открыл глаза и спросил:
— А шансы на побег есть?
— Ноль процентов. Из Канары не убегают.
Он вспомнил о фразе, которой приветствовали заключенных надзиратели в Освенциме: «Отсюда выход один — труба». Для него выходом будет веревка.
Эрик уточнил:
— Высота стен — семь метров. Два года назад ребятам удалось влезть на стену через крышу столовой. Один распорол живот о проволоку. Второй упал с той стороны, так у него обе коленки под ребра вошли. Последнего поймали в болоте, он захлебнулся грязью. У них тут особые собаки, чующие запах даже в воде. Их выписывают из Штатов. Какие-то специально выведенные породы, приученные нести караульную службу. Но они обычно не успевают: находят только трупы.
Внезапно взгляду Реверди предстала странная сцена. Метрах в ста слева, в глухом углу между строениями, вдоль стены, отбрасывая на землю короткую тень, шел мужчина с выбритой головой, направляясь к другому заключенному. Этот другой был совсем юный мальчик с длинными черными волосами, блестевшими от кокосового масла, шорты и футболка обтягивали его тело, подчеркивая каждую складочку. Это женоподобное создание взяло мужчину за руку, и они исчезли под серой тканью.
— Тайцы, — пояснил Эрик. — Я про них забыл. Сто ринггитов за визит. Они собирают целое состояние, чтобы потом сделать операцию. Я могу тебе и шлюху найти. Один надзиратель приводит по пятницам, во время службы. Если хочешь, ты…
— Нет. Никаких женщин.
Эрик, похоже, только сейчас заметил, что тело Реверди гладко выбрито.
— Тайцы, — прошептал он с кривой ухмылкой, — вот что тебе может подойти.
— Это для погружений.
— Что?
— Бритая кожа: это для погружений. Лучше прилегает комбинезон.
Эрик облегченно вздохнул:
— Если хочешь покурить или уколоться, у меня есть план, как…
— И никаких наркотиков.
— Мобильник?
— Нет.
Эрик озадаченно молчал. Реверди кинул ему кость:
— Когда мне что-то понадобится, я обращусь к тебе.
Эрик одарил его самой прекрасной из своих улыбок: его рот напоминал клавиатуру фортепиано: белые и черные клавиши. Он поднялся с явно довольным видом торговца, только что подписавшего контракт.
В этот момент новый голос окликнул Реверди:
