Вместе со спокойствием к нему возвращалась ясность мысли. Он опустил пальцы в ледяную воду, потом провел рукой по лицу и после этого смог взглянуть правде в глаза.
Злился он на самого себя.
Зачем лгать себе? Его влекло к Хадидже. Как влекло бы любого мужчину, увидевшего такую красоту. Но если любой другой попытал бы счастья, то он украл ее фотографию, чтобы послать серийному убийце. Так уж он устроен…
Вот такова была его правда.
Он не любит любовь: он любит смерть.
Образ Софи сразу прогнал эти мысли. Он проклят, он знает это. И горе тому или той, кто подойдет к нему слишком близко. Он уже получил доказательства этого. Дважды. Вот почему ему следовало держаться подальше от любви. И даже от дружбы. Марк Дюпейра, сорок четыре года, ни жены, ни детей. Простой охотник за преступлениями, неспособный существовать рядом с кем бы то ни было.
Он снова двинулся в путь. Злоба уступила место разочарованию. Авеню Опера ничего не изменила. Длинная, широкая, пустынная улица, еще более пустынная от того, что витрины сувенирных лавок закрыты и кажутся принадлежащими к другой цивилизации.
Подходя к Пале-Гарнье, он решил держаться подальше от вызывающе ярких огней и повернул на улицу Шоссе-д'Антен, совершенно черную, по которой бродили несколько одиноких проституток, словно заблудившихся в жизни. В конце концов он дошел пешком до холма Девятого округа, возвышавшегося над церковью Святой Троицы.
В его мозгу постепенно формировалась грандиозная черная идея…
Спустя четверть часа он вошел в свою квартиру. Он не сразу зажег свет. Он увидел карты Юго-Восточной Азии, свою сумку, которую так и не сложил до конца. И главное, свой ноутбук — его открытая крышка поблескивала в полумраке.
Вот он, момент истины. Он не держит зла на Хадиджу.
Как и на самого себя или на свою опасную стратегию.
Он просто раздражен, раздосадован, сражен неудачей.
Он не получил электронного послания от Жака Реверди.
Он ждал уже неделю и уже утратил всякую надежду. Каждый день он проверял свой почтовый ящик в ближайших интернет-кафе: ни одного письма. Реверди бросил Элизабет. Он отказался от их затеи.
Он словно услышал собственный голос, сказавший Хадидже час назад: «Я должен уехать». Это неправда. Никто его не позвал. Он тысячу раз представлял себе, как уезжает. Но ему не написали. Ни одного знака. Ребенок, которого оставили вместе с чемоданом на перроне вокзала.
По-прежнему стоя на пороге, он почувствовал, как по его нервам пробежал электрический разряд. Непреодолимое желание проверить почтовый ящик Элизабет. Может быть, сегодня вечером…
