Эх, будь ее воля… Представив себя молодой и красивой женщиной из хорошей семьи, с отдельной жилплощадью, Прасковья Федоровна с досадой бросала ручку. Какие такие «обстоятельства» могут помешать ей броситься в объятия влюбленного красавца?! Все эти страдания яйца выеденного не стоят! Им бы пожить, как она. Заграницу видеть только по телевизору, а черную икру – в магазине на полках, работать в библиотеке и давиться в общественном транспорте. Но такая любовь никому не интересна.
До сорока лет Паша так и прожила с родителями в той самой двухкомнатной малогабаритке, казавшейся когда-то дворцом. Она с тоской смотрела в окно, как растут вокруг новостройки. Как выгружают вещи из подъехавших машин, смеются дети, лают собаки, мяукают кошки, которых непременно надобно первыми пустить на порог. Ей мерещилось, что каждое вновь вспыхнувшее окно, словно рождение сверхновой звезды. Островок счастья, где солнце любви согревает зыбучий песок желаний. И так сладко утонуть, погибнуть, будучи согретой этим солнцем! Обстоятельства… Да какие такие обстоятельства?!
Да, в личной жизни ей откровенно не везло. Был маленький эпизод в двадцать три года. Так, эпизодик. Крохотный. Он не был богатым. Не был красивым и молодым. Но, слава тебе Создатель, она не осталась старой девой! А то был бы позор! Производительница страстей африканских, способная поддать такого жару, что чертям становится тошно, – старая дева!
И вдруг в безрадостной Пашиной жизни появился Сид…
Если бы она была трезвой, то никогда, ни за что, ни при каких обстоятельствах не решилась бы. Воспитание не позволяло. Стриптизер! Мама дорогая! Моложе на семнадцать лет! Еще пять раз мама! Но оказалось, что самое сложное – сделать первый шаг. Для того и существуют такие заведения, как стрипклуб.
Проснувшись в одной постели с молодым мужчиной атлетического телосложения, Прасковья Федоровна поняла, что удача наконец-то повернулась к ней лицом. Сид крепко спал, а она тайком его рассматривала. Это был взгляд энтомолога, поймавшего наконец экзотическую бабочку, за которой шла такая долгая охота, что силы почти иссякли. Прасковья Федоровна надеялась пришпилить ее, закрыть стеклом и повесить у себя в спальне. Для личного пользования.
Лицо у него без грима оказалось не очень. Глазки маленькие, близко посаженные. Но тело! Раньше такое ей доводилось видеть только на экране и в своем богатом воображении. Но осязать не доводилось ни разу. Какие же это божественные ощущения! Писательница даже почувствовала прилив вдохновения. Садись и пиши!
