— Привет, дорогой!
— А если это не дорогой, а налоговый инспектор… или убийца?
— О, они бы столько времени не висели на телефоне!
— Во-во, — пробурчал я.
— Извини, я была в саду.
— Сажала розы?
— Укладывала кирпичи.
— Наверно, что-то с линией — мне послышалось «кирпичи».
— Да-да, именно «кирпичи», дорогой.
— А-а-а… Ну понятно, — отозвался я, — кирпичи.
— Я даже не подозревала, что это так здорово. Представляешь, оказывается существует несметное число всяких растворов: фламандский, английский… А еще здесь нужна такая штучка, называется — мастерок.
— А что строишь, если не секрет? Какую-нибудь кладовку?
— Нет, — рассмеялась Филлис. — Обычная стенка. Как у Бальбуса или мистера Черчилля. Где-то я читала, что в минуты стресса Черчилль находил такую работу успокаивающей. А что было хорошо для Черчилля — хорошо и для меня.
— Я рад. Надеюсь, ты уже в полном порядке?
— О, да! Это так успокаивает, Майк. Особенно, когда кладешь кирпич, а ведро с раствором падает тебе…
— Я понял, Фил. Но время идет… Ты нужна здесь.
— Мне приятно, дорогой, что ты соскучился, но бросить дело на половине…
— Да не я соскучился… То есть я, конечно, тоже… И-Би-Си хочет нас видеть.
— Зачем?
— Точно не знаю, но домогаются настойчиво.
— И когда же они хотят нас видеть?
— Фредди приглашал в пятницу на ужин. Ты как?
Наступила недолгая пауза.
— Хорошо, попробую успеть. Я приеду шестичасовым.
— Прекрасно, я встречу тебя. Кстати, Фил, есть еще одна причина.
— Да? Какая?
— Песок, дорогая. Осыпающийся песок и неостановимое колесо, и вечно сверкающее острие. Монотонный размеренный звук падающих капель в клепсидре жизни…
— Ты что, репетируешь, Майк?
— А что мне остается?
— Ну пригласил бы Милдред отобедать.
— Приглашал, но, когда часто видишь ее, она действует на нервы. Даже странно.
— Майк, Милдред три недели как в Шотландии.
— Да? Ты сказала «Милдред», а мне послышалось…
— Все, кончай, дорогой. До пятницы.
— Я даю до пятницы обет молчания, Фил. Прощай.
Мы опоздали всего на несколько минут, но судя по поспешности, с какой Фредди потащил нас в бар, он, казалось, изводился от жажды уже не первый час. Фредди растворился в толпе у стойки и тут же вынырнул с полным подносом двойных и одинарных шерри.
Залпом осушив два двойных, он стал, наконец, похож на человека и начал замечать окружающее. Он даже обратил внимание на состояние рук Филлис: обломанные ногти и большой кусок пластыря на левой руке. Фредди нахмурился, но ничего не сказал. Я заметил, что он исподтишка разглядывает меня.
