— Конечно, можно попробовать. Но… Ты хочешь показать картину новой жизни на примере завораживающих кельтских мифов?
— Приблизительно…
— Это ужасно, Фил. Говорить об этом в таком тоне? Не знаю. Давай лучше попробуем подготовить документальный материал. Вот тогда, я думаю, будет что-то.
— Может, ты и прав. Но, пока у нас нет материалов на передачу, я бы, на твоем месте, так не пренебрегала моей идеей. Впрочем, кажется, за фактами дело не станет. — Филлис неожиданно замолчала. — Иногда мне очень страшно, Майк. Так хочется, чтобы они убрались отсюда и побыстрее.
Я мысленно согласился с ней, но к тому, что произошло дальше, не был готов никто.
Мы выехали рано утром. Машина была загружена еще с вечера, и, выпив по чашечке кофе, мы быстро тронулись в путь. Я посмотрел на часы.
— Пять минут шестого. У нас еще есть пара часов, пока дороги запрудят автомобили.
Нам предстояла неблизкая дорога, что-то около трехсот миль, до небольшого коттеджа в Корнуэлле близ Константайна, некогда приобретенного Филлис на скромное наследство тетушки Хелен.
Я, конечно, предпочел бы дом где-нибудь в окрестностях Лондона, но Филлис, по ей одной ведомой причине, была непреклонна.
Коттедж Роз — так назывался наш скромный пятикомнатный домик из серого камня — расположен на юго-восточном склоне холма, поросшего вереском, розовый цвет которого и дал название коттеджу.
Это невысокий дом, с крышей почти до самой земли в чисто корнуэллском стиле, с фасадом, выходящим на Хелфорд-Ривер, так что ночью всегда видны огни маяка на мысе Лизард, а днем открывается изумительный вид на изрезанное побережье Фалмутского залива. А если вы отойдете ярдов на сто от подветренной стороны холма, то вдалеке за Маунтским заливом различите острова Силли, за которыми — Атлантика.
Если же вам захочется прогуляться в Фалмут — пожалуйста — семь миль, за покупками в Хелстон — ради бога — девять. И уж, коль скоро вы добрались до Корнуэлла, то понимаете, что не зря преодолели почти триста миль.
Мы использовали коттедж как временное пристанище — закинув в котомку накопившиеся заказы, идеи, задумки, мы вырывались недели на четыре, чтобы разгрести весь этот скарб, поработать извилинами, постучать на пишущей машинке в тишине благостного уединения. Отдохнувшие и посвежевшие мы возвращались в Лондон: бегали по магазинам, поддерживали нужные и ненужные связи, работали, наконец! Вся эта суета продолжалась до тех пор, пока из глубины души не вырывался крик отчаяния, и тогда, наскоро покидав вещи в автомобиль, мы трогались в путь.
