Вадик с ребятами из редколлегии стоял в вестибюле и наблюдал, как Интерпол старательно прикалывает к щиту на стене отрядную стенгазету. Краска на газете ещё не просохла, и Ефимов вслух переживал, что образуются потёки и испортится внешний вид газеты.
Сергей подбежал к Ефимову и рывком повернул его к себе.
— Ты… тачку… где взял?!
— К-какую тачку? — удивился Ефимов, бледнея.
— Обыкновенную! Какую мне подсунул!
Интерпол спрыгнула со стула и подскочила к Сергею, негодующе тряся бантом.
— Димитриев, опять за старое принялся?!
Ефимов попятился к ребятам.
— Братцы, да он тронулся! — оправившись от испуга, насмешливо крикнул он. — Тачкой какой-то бредит! Ты что, Сергей! Как, братец, работягой заделался? Тачечки, молоточечки…
Сергей рукавом вытер пот, размазав грязь по лицу, и в смятении уставился на Ефимова. Пока он бежал в школу, ему казалось — стоит только схватить Вадима за руку, и всё прояснится… Но Вадим ускользал от ответа.
— Говори, где взял тачку?
— Не видел я никакой тачки! — Ефимов возмутился так искренно, что Сергей на секунду усомнился: может, ему всё это приснилось?
— Ты же её мне сам подсунул!
— Я?! У тебя что, свидетели есть?
Сергей ошеломлённо замолчал. Свидетели? Какие свидетели? Так вот оно что…
— Подлец! — крикнул он и, подняв обеими руками портфель, обрушил его на голову Ефимова.
Интерпол завизжала пронзительно, будто пожарная сирена, и повисла на Сергее мёртвой хваткой. Ребята навалились, отобрали портфель и оттащили Сергея от Ефимова, держа за руки. Ефимов дрожащими пальцами размазывал по лбу кровь. Она стекала по брови на щеку и мелкими каплями расплывалась на белом крахмальном воротнике рубашки.
Возле Ефимова суетилась Интерпол.
— Это что же такое получается? — кричала она. — Прямо озверел! И утром я своими глазами видела! Просто сумасшедший дурак!
— Если каждый будет портфелями размахивать, — поддержали Полинку ребята.
— Серый, ты совсем уже, как с цепи сорвался!
— Разобраться надо!
— А чего разбираться? Ефимов всё время в пионерской был.
В вестибюль вошла Маруся. Лицо её было заплаканным, волосы растрепались. Увидев её, Сергей задёргался, пытаясь вырваться.
— Нарыкова! — крикнул он. — Ну хоть ты-то поверь! Я не виноват, честное слово! Нарыкова!..
Но Маруся прошла мимо, не взглянув на Сергея.
Вот и всё.
Летел счастливый поезд. Звенели рельсы. Пели песню колёса. Светилось небо радугой. И вдруг: трах-бах! Исчез поезд. Сломалась радуга. Пропала песня. И ничего, ничего не осталось. А много ли человеку надо?
