Мне казалось, я не говорила хозяину, что собираюсь пойти в Национальную галерею, но предположила, что он слышал, как мы с Энн обсуждали наши планы за завтраком. И не задумалась я также, каким образом мистер Уайт сумел узнать в толпе совершенно незнакомую ему женщину.
— Могу ли я попросить вас уделить мне еще несколько минут, мисс Бронте? — Его чеканное лицо исполнилось мольбы, и Гилберт Уайт добавил: — Вы разрешите мне угостить вас чашкой чая?
При обычных обстоятельствах я бы отклонила приглашение незнакомого мужчины, но как я могла отказать скорбящему брату? Респектабельному священнослужителю? Ведь чаепитие в публичном месте не могло причинить вреда ни мне, ни моей репутации. И, может быть, мне открывалась возможность исполнить мой долг в отношении Изабели Уайт.
— Буду рада рассказать вам то, что могу, — сказала я.
Тут подошла разыскавшая меня Энн, и я представила ее Гилберту Уайту. Мы направились в кофейню, где за столиками сидели скромно одетые дамы и несколько священников. Девушка в фартучке и кружевной наколке подала нам чай. Когда я рассказала Гилберту Уайту о поведении Изабели в поезде, он пришел в полное недоумение.
— Я и не подозревал, что Изабель была в таком тяжелом состоянии, — сказал он. — Ее последние письма мне ни на что подобное не указывали. Вы не видели того, кого она страшилась?
— Нет, — сказала я. — И я сомневалась, действительно ли кто-то ее преследует, или ей так казалось.
— Она сказала, кто это был?
Жалея, что должна разочаровать его, я вновь ответила отрицательно; затем рассказала, что произошло со мной в опере и в «Кофейне Капитула».
— Подозреваю, что случившееся может быть связано с убийством Изабели, но, к несчастью, я не знаю, кто стоит за этим.
— Чтобы кто-то нападал на ни в чем не повинных женщин! — воскликнул Гилберт Уайт, видимо потрясенный. — Мир стал опасен.
— Я прикидывала, не попала ли Изабель в беду. — И я повторила странные слова Изабели о надежде «избежать кары». — И еще я прикидывала, не была ли ее беда как-то связана с мистером Локком в Бирмингеме.
Гилберт Уайт помешивал сахар в чае с ошеломленным выражением, словно он ничего не понял из услышанного. Исподтишка поглядывая на него, я подумала, что в подавляющем большинстве люди сочли бы его не по моде смуглым, остролицым и взъерошенным, но мне его внешность казалась странно привлекательной. Невольно я сравнила его с Джорджем Смитом. Он не был так красив, но я различила в нем силу характера и глубину чувств, которых недоставало Джорджу Смиту.
