Байдалаков согласно кивнул головой и продолжал свою мысль:
—Англия всячески провоцирует Адольфа выступить против Сталина, в надежде потом делить Россию. Теперешняя война напоминает не то прелюдию, не то финал, заключительный аккорд. События впереди. Позы заняли США и Япония!..
— После Халхин-Гола японцы не сунутся!
— Кто знает? Но мы отвлеклись... Вы хорошо знаете Владимира Поремского, Аркадия Столыпина, Рудича?
— Знаю Владимира. Аркадий же, помню, все бегал за сестрой моего корпусного товарища Дическула, который живет рядом со мной. Помните, дом с красивыми решетками на углу?
— Так вот, ваш тезка Поремский должен вас встретить, устроить, а потом свести с большим чином абвера, к которому вам следует войти в доверие...
— Вроде шефа «Кригсорганизацион Абвер цвай» у нас в Югославии? Такие самим себе не верят, Виктор Михайлович! Они ведь все ученики Кикера[26], который признает лишь телепатию и любит только свою таксу Зоппи. Того самого Канариса, который когда-то в Стамбуле завербовал Мату Хари, а потом ее же предал; который рекомендует своим подчиненным подозревать собственную тень; девиз которого: «Живет дольше тот, кто живет один!»... О каком доверии может быть речь?!
— Вы не совсем правильно меня поняли. Поремский, Столыпин, да не только они, связаны с Сюрте, а вы контактируете с Главнячей — с Губаревым, который, говорят, является агентом Скорцени! Мало того, вас приглашает гостить старый лицейский товарищ Иван Катков...
— Кот?!
— Почему кот? — Байдалаков недоуменно пожал плечами.
— Ваньку Каткова так в лицее дразнили. Откуда он взялся? Я видел его двадцать лет назад с Сашкой Кановницыным в Новороссийске. И чего он меня вдруг вспомнил?
— Чистая случайность. Кто-то упомянул при нем вашу фамилию, он заинтересовался, стал расспрашивать. У Каткова большие связи в высших кругах: как-никак дед был основателем «Лицея Цесаревича Николая»>[27], где училась вся московская знать! Столыпин попросил его приютить вас на несколько дней у себя. Там сами увидите. Я полагаю, Катков распахнет вам двери многих домов... и не только русских... Это одна сторона — новая страна, интересные люди и, конечно, Париж! Вы, помнится, там уже были?
—Был... И если перефразировать Гумилева, должен сознаться: «Кто испробовал воды из Сены, тот вечно будет стремиться в Париж!»
— Однако следует принять в серьезное внимание и другую, теневую и весьма скользкую сторону вашей поездки... учтите это!.. Знаю, вы человек нетрусливого десятка, и все-таки должен вас предупредить и предоставить самому решать: хотите — поезжайте, хотите — оставайтесь... Да или нет? Подумайте, а вечерком заходите, поговорим, — и Байдалаков потянулся к лежащей на столе папке.
