— Ну и угроза, — фыркнул Персиваль. — Что мешает ей снова нам наврать с три короба?
— О нет, ты заблуждаешься! Если я правильно понимаю, потеря кинжала для нашей «Милы» как потеря руки или ноги, правда? — нарочито ласково спросил капитан. — Чтобы вернуть свое оружие, она расскажет нам все, и чистую правду.
— Ярик, она только пришла в себя, — пробасил тролль, и его теплая ладонь легла мне на плечо. — Зачем же ты сразу так?
— Драниш, мы это уже обсуждали, — жестко сказал Волк. — Ты и сам не прочь узнать, что за птица твоя так называемая невеста.
Я вздохнула и закрыла руками лицо. Ярослав был прав. Потеря кинжала, с которым я не расставалась с рождения, еще в колыбели играя резными ножнами и пробуя на первый зуб крепость рубина, была для меня — впрочем, как и для него — очень болезненной. Выхода не было, мне действительно нужно было открыться перед всеми. Да и, честно говоря, это нужно было сделать давно, еще когда мы нашли Чистомира, но мне было страшно. Просто очень страшно. А потом события полностью вышли из-под контроля, и я все не находила подходящего момента. Нет, буду честной хотя бы с собой. Я надеялась, что никогда не наступит тот самый «подходящий момент».
— Хорошо, — не буду отступать от принятого решения. — Я все вам расскажу. Но только сначала я хотела бы помыться. Я чувствую себя очень грязной.
— Нет! — категорически заявил Волк.
Я посмотрела на него из-под полуопущенных ресниц.
— Вы отказываете мне в том, чтобы достойно предстать перед всеми, назвав свое истинное имя?
— Достоинство должно быть внутренним и не зависеть от состояния кожи, — скучным тоном проговорил Ярослав.
Остальные молча наблюдали за нашей перепалкой, переводя взгляды то на меня, то на капитана.
— Вы же сами не верите, что я купеческая дочка, — возразила я. — Почему бы тогда не начать относиться ко мне по-другому?
— По-другому — это как? Как к королевской дочери? — Капитан крутил между пальцев мой кинжал, не глядя на меня.
— А почему бы и нет? — с вызовом спросила я, пытаясь приподняться, чтобы выглядеть более внушительно. Однако короткая вспышка гнева истощила мои и без того небольшие силы.
— Тогда скажи, кто ты, и иди купайся, — предложил Волк.
Я, стараясь не открывать глаза широко — все же свет лампы заставлял течь слезы, — взглянула на Драниша. Он нервно почесывал грудь в вырезе сорочки и явно не мог определиться со стратегией поведения.
Ах, так! Он же клялся мне в любви! Неужели сейчас он не может защитить меня от Ярослава? Или ему тоже чрезвычайно интересно выяснить, кто я такая? Злость придала мне упрямства.
