Он застыл на пороге, завороженно глядя на нее, любуясь тем, как золотистые локоны обрамляют голову мерцающим ореолом, переливаясь и вспыхивая в солнечных лучах. Энтони осторожно потряс молодую женщину за плечо. Какое оно хрупкое на ощупь! Как она ранима, несмотря на всю свою браваду! Он сурово свел брови, заставляя себя исполнить то, зачем пришел.
— Мей! Мей! — настойчиво позвал он, стремясь поскорее покончить с неприятным делом.
Она пробормотала что-то, но не проснулась. Пальцы его скользнули по рукаву пиджака — ткань была мокра от слез. И в груди Энтони всколыхнулось непрошеное, совершенно неуместное сочувствие к гостье.
Сам не зная зачем, он заправил ей за уши золотистые пряди, упавшие на лицо. Огромные, выразительные глаза, по счастью, были закрыты, но влажные, загнутые кверху ресницы выглядели на редкость трогательно… Тихо застонав, он двумя пальцами взялся за точеный подбородок.
— Мей!
Златокудрая головка бессильно завалилась на бок. Похоже, ее даже из пушки не разбудишь.
Энтони взглянул на часы — и в сердцах выругался. Ей ни в коем случае нельзя здесь оставаться. А ему совершенно некогда ждать, пока она проснется. Ну что ж, ничего не попишешь. Энтони осторожно подхватил спящую на руки. Не открывая глаз, она доверчиво прильнула к нему, склонила голову на плечо — в точности как Ребекка. Теплое, ровное дыхание обдало щеку. Благоухание волос пьянило сильнее молодого вина.
Как давно он отказывал себе в удовольствии самозабвенно, не спеша ласкать покорное, обольстительное тело, дать выход сдерживаемой страсти, познать завершающую нежность объятий… Энтони сурово нахмурился, вспомнив, во что это «удовольствие» обошлось ему в прошлом.
С ношей на руках он зашагал вверх по лестнице. Женщины обходятся дорого. Допустишь ошибку — а он допустил, и еще какую! — и уделом твоим станет кромешный ад.
Но стоит ли удивляться, что он так отзывается на близость сексапильной, обворожительной красавицы! Вот уже много месяцев он не знает общества женщины, так что один только взгляд невероятных, точно растопленное золото, глаз пробуждает в нем чувственную дрожь, и каждая клеточка тела требовательно заявляет о своих нуждах… Но он способен справиться и с этой проблемой.
Мускулы живота напряглись, свидетельствуя об обратном. Мей заворочалась у него на руках, и одно лишь прикосновение тугой груди заметно подорвало его суровую решимость. Поджав губы, Энтони опустил спящую на роскошную кровать с пологом на четырех столбиках, что стояла в гостевой спальне, и осторожно развел руки, обвившие его шею.
