— Я позвоню вам, — пообещал Гордон, пожимая старику руку. — Позвоню, как только прилетим в Сидней.
— Сделай это, парень. И…
— Да, Сэм, — опередил его Гордон. — Я присмотрю за ней, обещаю. А вы следите за своим здоровьем, ясно? И приглядите за этой страшной Дороти, — шепотом, чтобы не услышала Алекс, добавил он.
Сэм хихикнул.
— Ну, меня-то отправить к праотцам ей не удастся, парень. Я — убежденный холостяк.
— Неплохо сказано, — пробормотал Гордон, садясь за руль.
Алекс подняла на него все еще влажные глаза.
— Вы что-то сказали?
— Да так! Это я сам с собой. Ну, поехали?
— Поехали, — эхом откликнулась она, вцепившись в сиденье.
Он включил зажигание. Мотор завелся с пол оборота, и джип задним ходом выехал с парковочной площадки.
— Если вы все еще беспокоитесь о Сэме, то зря. Он — сильный мужчина. И отлично о себе позаботится.
Алекс сердито фыркнула.
— Он схватится за виски и за сигареты раньше, чем уляжется пыль, поднятая вашей машиной.
— Это его право. Он — большой мальчик, Алекс.
Махнув напоследок Сэму, Гордон прибавил газу и вырулил на трассу.
— Но это же вредно, — печально продолжала девушка. — Особенно — курить.
— Я тоже курю, — небрежно откликнулся Гордон.
Она недоверчиво уставилась на него.
— Вчера вы не курили. И ночью тоже.
— Нет, я правда курю. И вчера тоже курил. На террасе, прежде чем лечь спать. Но я курю редко, только в некоторых случаях. Например, за рулем.
И когда устаю, и когда ложусь спать, и всегда после секса, мысленно продолжил он перечень.
— Но зачем? — спросила Алекс недоуменно.
— Да причина простая: чтобы расслабиться, — объяснил Гордон, не в первый раз удивляясь, почему всегда хочется покурить после секса, хотя занятие любовью само по себе должно снимать напряжение. Однако без сигареты ни за рулем, ни после секса он расслабиться не мог.
Как бы в подтверждение своих слов он вытащил из пачки сигарету и закурил, не собираясь абсолютно ни для кого менять свои привычки.
— Надеюсь, вы не против? — небрежно бросил он.
— Курите, я привыкла к дыму, — на удивление равнодушно разрешила Алекс. — У меня перед глазами сотни людей потихоньку убивают себя. Каждой сигаретой. Мне наплевать на их медленное самоубийство, но Сэм — другое дело. Он единственный, за кого мне страшно. Ужасно, когда любимый человек добровольно гробит себя этими проклятыми сигаретами. А вы… валяйте, курите.
Гордон грустно улыбнулся.
— Скажите мне, Алекс, — затянувшись, спросил он, — что плохого я вам сделал? Почему я неприятен вам?
