Е. Л.: Мы с Венедиктовым, надеюсь, в свое время тоже об этом поговорим.
Конечно. Я к тому, что политика, и вообще текущий информационный процесс — вещи глобально субъективные. Даже сама новость уже является субъективным фактором: это то, что продюсеры основных мировых телевизионных каналов выбрали себе новостью. В большинстве американских новостных выпусков основными темами являются совсем другие события, нежели в европейских выпусках, или в российских. Это уже говорит о субъективизме.
Е. Л.: Но вы считаете, что сами по себе новости должны нести какую‑то пропаганду? Их тон должен быть агрессивен?
Тон происходит от того, как это излагают люди. То, что новости Первого канала являются новостями государства Россия — это безусловно. Они точно не новости Соединенных Штатов Америки, Грузии или Украины. Государственническая интонация у нас существует, и было бы странно, если бы ее не было. А в чем агрессивность? Не понимаю.
Е. Л.: Ну вот программы Михаила Леонтьева вы не считаете агрессивными?
Он публицист, его программы — авторские. Миша часто излишне эмоционален, но в подавляющем большинстве случаев он чрезвычайно информирован и точен по анализу. У него есть безусловная государственническая позиция, он ее не скрывает, но она персональная. В западных СМИ существует частая приписка: «Мнение автора может не совпадать с мнением редакции». В данном случае я не открещиваюсь от Михаила Леонтьева: его мнение соответствует моему на 99, 9 процентов.
Е. Л.: А вообще на канале есть человек, мнение которого не соответствует вашему?
Да, конечно. Часто Познер со мной не соглашается. Есть и другие ведущие. Я не препятствую высказываться.
Е. Л.: Другие — это какие?
Достаточно. Вы сказали — Леонтьев, я сказал — Познер. Познер часто делает то, что я считаю не правильным, но вместе с тем я считаю, что он имеет на это право — так же, как и Леонтьев.
Павел Гриншпун: А вы всегда были «прогосударственно» настроенным?
С тех пор, когда папа в моем пятилетнем возрасте научил меня всяким военным песням. Наверное, да, с детства.
П. Г.: Но в молодости вы работали в программе «Взгляд», которая критиковала действующую власть.
Да. Потому что я с детства был сформирован как антикоммунист. Но государственником тоже был всегда.
П. Г.: Вы — монархист?
Нет. Я люблю свою Родину. И я хочу, чтобы моя деятельность приводила к тому, чтобы в ней было лучше, комфортнее, спокойнее, и интереснее жить. Вот это для меня государственническая позиция, и ничто другое. А антикоммунистом я был… ну, не с детства, конечно, но лет с четырнадцати. И это тоже была абсолютно прогосударственная позиция, потому что уже тогда мне казалось, что эти дебилы точно развалят мою страну. Что, собственно, и произошло.
