Чистилище | страница 6
– Значит, вы не верите, что эти события напрямую связаны с новой Церковью и «Totus Tuus», синьор Розин?
– Я не могу исключить такую возможность, но на данный момент эта связь ничем не подтверждена.
Когда Норина наклонилась к Розину, она выглядела точь-в-точь как лев с рыжей гривой, изготовившийся прыгнуть на свою жертву.
– Может быть, ваш отец рассказывал вам что-нибудь о связи этих событий? – спросила она. – Правда ли, что два дня назад вы навещали своего отца?
Доттесио вспомнил, что Маркус Розин потерял зрение во время вооруженной стычки в подземельях Ватикана, но широкой общественности об этом не было известно. Ватикан, отдельное государство, обладавшее собственной системой судопроизводства, приговорил Маркуса Розина к пожизненному заключению в новой ватиканской тюрьме как бывшего главу организации «Totus Tuus», a также других участников заговора.
– Да, я был у отца, – ответил Розин.
– А он вам ничего не говорил о действиях новой Церкви?
– Нет. Даже если он и знает что-либо об этом, он ни о чем не упоминал.
– А о чем же он тогда разговаривал с вами?
Розин серьезно взглянул на ведущую.
– Мы говорили о личных делах, и этот разговор я не хочу предавать огласке.
Норина, слегка обидевшись, обратилась к Елене Вида и попросила ее дать свою оценку происходящему. Пока ватиканистка отвечала, Доттесио насторожил странный шум. Он донесся из сакристии. На мгновение Доттесио заколебался и взглянул на телефон, подумав, не позвонить ли в полицию. За последние шесть недель в сакристию вламывались дважды, однако в обоих случаях ущерб был незначительным. Очевидно, преступниками были подростки, а возможно, и наркоманы, которые рассчитывали, что Доттесио оставил там кошель для сбора пожертвований. После этого у Доттесио появилась мысль открывать церковь только в определенные часы, когда на месте был клир. Но вскоре он сам отказался от этой затеи: по его мнению, дом Божий должен быть открыт с утра и до вечера.
Все опять стихло. Может, ставень хлопнул на ветру? Если он из-за такого пустяка будет звонить в полицию, его, пожалуй, поднимут на смех. Доттесио поднялся и пошел в сакристию. Нет, ставни закрыты. Хотя сквозь щели в них в комнату проникало немного света, она казалась сумрачной. Контуры шкафов и большого стола, стоявшего посередине, были размыты, будто вещи и вовсе не принадлежали этому миру. Внезапно Доттесио заметил какое-то движение в другом конце комнаты, откуда вел узкий коридор в церковь.