Стельвио Донати одобрительно кивнул.
– Все это звучит многообещающе. В первую очередь я хотел бы поговорить с главой Конгрегации доктрины веры.
Конгрегация доктрины веры была прямой наследницей инквизиции. И сейчас этот церковный институт должен был следить за тем, чтобы не распространялась ересь, а также располагал судебной властью над верующими. Глава конгрегации, кардинал-префект Ренцо Лаваньино, обладал колоссальной властью и отчитывался лишь перед понтификом. Лаваньино уже долгое время работал в Конгрегации доктрины веры, но после событий, связанных с «истинным подобием Христа», его назначили главой конгрегации. Многие должности с того времени были заняты уже другими людьми. Злые языки поговаривали, что это кадровые чистки. Но Папа Кустос должен был увериться, что на решающих постах Церкви находятся преданные люди, которым во время проведения реформ можно доверять. Каково было количество его противников внутри Церкви, стало ясно, когда произошел раскол и возникла Святая церковь истинной веры. Все это вертелось в голове у Александра, когда дон Луу и комиссар Донати шли во дворец, где располагалась Конгрегация доктрины веры. Палаццо дель Сант-Уффицио находился напротив Апостольского дворца на другой стороне площади Святого Петра. Но идти через площадь – значит вызвать на себя ненужный огонь журналистов: любопытные взгляды и лишние вопросы. Поэтому Луу предпочел повести Александра и Донати вокруг собора Святого Петра.
Когда они обходили собор с тыльной стороны, Александр на мгновение остановился. Вдалеке, между церковью Санто Стефано и Палаццо Трибунале, он увидел здание бывшего железнодорожного вокзала Ватикана, которое теперь редко использовалось по назначению. Часть здания была отделена и переделана под подобие тюрьмы. Тюрем в Ватикане уже давно не было. Большинство участников майского заговора потеряли свои должности и были отлучены от Церкви. Многих, кто был виновен по международному законодательству, Ватикан передал итальянской юстиции. Но пару главарей заговорщиков осудила, будучи автономной, судебная система Ватикана, и в результате они были заключены в этой вновь созданной тюрьме. Все приговоры гласили: «Лишение свободы на неопределенное время». Это означало, что заключенный может быть освобожден только милостью понтифика. Одним из заключенных был отец Александра – Маркус Розин. Он ни на мгновение не раскаялся в своих поступках. С содроганием и скорбью одновременно Александр думал о тех нечастых визитах к арестованному отцу, на которые он получал разрешение. Маркус Розин отказывался говорить со своим сыном. Лишь однажды он заговорил, и то были слова, полные горьких упреков.
