Глава 5.
Поводыри. Отчаяние.
Отчаяние - это добивающий удар,
Который наносит по себе упавший.
И первый гвоздь в крышку его гроба.
Икари Синдзи.
Аянами Рей. Школа Токио-3.
Школа. Еще один учебный день. Такой же день, как и все остальные. Или не такой? Короткий быстрый взгляд на пустующую парту в среднем ряду. Парту Икари. Неприятное чувство где-то внутри. Он не придет. Почему так получилось?
Я вспоминаю последний бой.
Фигура Евы на обзорном экране. Евы, ставшей моим щитом. Темный силуэт на фоне слепящего потока огня. Ангела не видно и стрелять приходится пользуясь исключительно электронными системами прицеливания. Выстрел. Промах. Громкие крики по интеркому. Нужно просто совместить маркеры прицела. Просто. Это было бы просто, если б Ева меня слушалась. Она выполняла каждое действие с задержкой. Позже необходимого начинала двигаться, позже прекращала. Неоднократно прицельные маркеры совмещались, чтобы в следующее мгновенье разойтись. А потом огонь исчез и стал виден быстро наливающийся светом крестик вдали. Моя цель. Цель, моментально закрытая телом Евы.
Перевожу взгляд за окно.
Стрекочут цикады, светит солнце. Люди все так же спешат по своим делам. Все как и раньше.
Икари. Ему приказали быть щитом. И он был им. До конца. Перед глазами вновь встает картина прошедшего боя. Его завершение. Самоубийственный прыжок Евы, бывший единственно верным на тот момент вариантом. Мой выстрел. Боль. Странная, непонятная боль в душе, возникшая, когда Еву Икари разорвало напополам. Отчаянное желание уничтожить Ангела. И моя Ева, как будто сама прицелившаяся в противника. В третий раз я не промахнулась.
"Икари".
Вскрытая прогножом контактная капсула. Врачи, вытаскивающие из нее словно изломанное неведомой силой тело пилота и аккуратно кладущие его на носилки. Красное лицо с пузырящейся и отслаивающейся кожей. Обзорный монитор Евы, по моей команде послушно увеличивший изображение. Приблизивший так, что стали видны пятна крови на подушке, клочья выпадающих вместе с кусками кожи волос и мутные, широко распахнутые глаза в обрамлении разваливающейся кусками белой кожи.
И странное болезненное чувство, захлестнувшее сознание.
Страх? Нет. Что-то сильнее.
Паника? Нет, что-то другое. Но, возможно, похожее.
Бессилие? Что-то близкое. Чувство непоправимости произошедшего.
Были и другие чувства. Я не знала их названия. Только мысли, вызванные ими.
"Он защищал меня".
"Я слишком поздно поразила цель".
