— С Тацинки, — бойко ответил я, удивляясь собственному спокойствию, — лично к полковнику Крюкову с пакетом.
Оглядев меня с ног до головы, верховые пристроились по бокам, и мы двинулись в хутор. По дороге поговорили о станичных новостях, собеседники попросили угостить табачком, и вот мы въехали в просторный помещичий двор.
Со всех сторон кинулись во двор казаки, вмиг окружили, засыпали вопросами. Что там, в Тацинской? Как с Советами: живут, ай уже поразогнали? Поднялись ли в окрестных станицах супротив большевиков или еще выжидают?
Но рассказать об этом не удалось, вышел из дома человек и крикнул:
— Полковник зовет к себе.
Оправив одежду, оружие, я решительно шагнул на высокое резное крылечко. Навстречу, видимо не вытерпев, шагал сам хозяин — высокий, тучный, седоусый старик, в накинутой на полные плечи новенькой защитной бекеше. Я хотел по-солдатски вытянуться, но тот торопливо замахал руками:
— Знаю, знаю, браток, давай сюда.
Затянул в просторную, обставленную хорошей мебелью комнату, нетерпеливо затормошил:
— Выкладывай все, да поживее. Что передал сотник?
Записка подействовала на полковника возбуждающе. Зажав ее в руке, он несколько раз метнулся по комнате и вдруг, повалившись на колени в угол, где тускло отсвечивали серебром многочисленные иконы, истово закрестился:
— Спаси и помилуй мя, господи! Вразуми и наставь на путь истинный сыновей твоих! Подкрепи их дух, умножь силы на поле брани, даруй победу.
Не без труда подняв с полу свое тучное, ослабевшее тело, Крюков торопливо шагнул ко мне. Рыхлое, отечное лицо его подергивалось в нервном тике, из красных, припухших век струились слезы. Обняв и троекратно расцеловав меня, радостно воскликнул:
— Наконец-то началось великое свершение! Голубчик, милый голубчик! Ты вразумел, какую радость привез мне?
Не прошло и пяти минут после приезда, а во дворе все пришло в движение, по хутору засновали конные посыльные. Сам полковник — радостный, помолодевший — то стоял на крыльце и отдавал быстрые, решительные распоряжения, то сновал по двору, и всюду слышался его громкий, басовитый голос.
Не успел я опорожнить тарелки с гостеприимно поставленными передо мной яствами в роскошной столовой, а под окнами уже стояло пять подвод. Рядом с полковником гарцевали в нетерпении человек двадцать готовых к походу конников.
— Трогайте без промедления, — торопил Крюков. — Правьте напрямки, лугом. Этак намного ближе. У каменного ставка дадите роздых коням и айда дальше.
