С постными заплаканными лицами следовали за ними монахини-василианки под предводительством своей румяной, пышнотелой игуменьи Веры Слободян.
За ними печатали шаг на мокрой мостовой монахи ордена отцов редемптористов. учрежденного здесь, на украинской земле, прибывшими некогда из Бельгии католическими миссионерами.
Размахивая кадилами, то и дело раскрывая рты с узкими. высохшими губами, шли с пением заупокойных молитв опытные мастера сыска в душах, солдаты Христовы, капелланы и митраты, церковные судьи и служки консистории.
Брели, скрывая под черными сутанами многовековой опыт иезуитов, воспитатели шпионов, отлично обученные этому «искусству» мертвецом, которого они провожали сейчас в последний путь.
Старый, отживающий мир алчности и мракобесия, закостенелый в своем мрачном великолепии, степенно, величаво шагал по улицам Львова. Хоронили митрополита Шептицкого. бывшего графа Андрея Шептицкого, бывшего драгуна, родовитого аристократа, с первых дней Советской власти поведшего ожесточенную борьбу против Советской Республики.
Много лет прошло уже с тех пор, но и теперь у меня перед глазами страшное зрелище этих похорон. Казалось, что меня и всех стоящих в тот час перед гостиницей «Жорж» перебросили с улицы советского города на четыре века назад, в жуткое и жестокое средневековье.
...Среди церковников выделялся молодой священник — Роман Герета. Его цветущий вид никак не вязался с атмосферой смерти и тления. Значительно позже я узнал, какую роль играл отец Роман Герета в трагической ,исто-рии, о которой здесь пойдет речь, и сколько обманчива может быть внешность человека.
А тогда, глядя, как, потупив взгляд, скромный, внешне благопристойный молодой человек лет двадцати восьми, в хорошо сшитой реверснде, явно скучая, движется в скопище попов, я даже мысленно пожалел его и подумал: как же ты затесался среди этого старья? Тебе бы сидеть сейчас за студенческой скамьей, в политехническом институте, изучать сопротивление материалов, электрические машины, а в свободное время ловко перебрасывать через сетку на спортивной институтской площадке волейбольный мяч. А вместо того ты идешь с этими катабасами, как твои же земляки презрительно называют служителей церкви. Идешь, закованный в черную хламиду.
Тем временем катафалк остановился перед зданием Украинского треста нефтегазоразведки, и какой-то седобородый иерарх дал знак рукой следующим сзади, чтобы они подтянулись и выровняли ряды.
