Из темного угла вылез Михаил Калганов, испуганно заморгал глазами.
— Ну!
— Я не хотел… Это он меня подбивал…
— На что?
— Я его боялся… Немец пойдет в наступление, надо, говорит, лечь… А потом поднять руки…
— Эх, Калганов!.. — тихо произнес Ваня Макковеев. — А ведь тебя старик отец провожал. Помнишь, что он говорил?
— Я не сдамся, ребята, — поднял глаза Калганов.
В вещевом мешке Кошкарева оказалось письмо, свернутое в треугольник, с написанным адресом.
— «Я вернусь, папаня, — читал вслух Семен Забелин. — Может, совсем скоро, а может, через годы. Сделаю все, как ты порешил. Мы еще заживем, все козыри есть у нас…»
Не хотелось, чтобы кто-то знал, что в составе забайкальской лыжной бригады ехал на фронт человек, намеревавшийся сдаться в плен, решивший уцелеть во что бы то ни стало, солдат, которому было «не за что воевать». На листке было еще много места, и Ваня Макковеев дописал на нем несколько слов: «Ваш сын Никифор выпал из теплушки на перегоне Тарутино — Ачинск Красноярской железной дороги. Извещаем вас об этом и подписываемся».
Все до единого решительно и молча подписались под этими строчками.
«Выпал из теплушки». У солдат все-таки было какое-то неприятное ощущение…
Одному из них, Сергею Матыжонку, после войны довелось побывать в селе, из которого был призван на фронт Никифор Кошкарев. Бывший солдат работал на уборке урожая, вел комбайн. Вдруг все вспомнил и спросил своего помощника, не знает ли он в своем селе Кошкаревых.
— Кто их здесь не знает, — под рокот моторов неторопливо рассказывал пожилой колхозник. — И я батрачил у Митрофана Кошкарева. Первый богатей был на селе. Все эти поля сплошь были кошкаревскими, а заимка до сих пор его именем называется. Раскулачили. Озверел Митрофан Кошкарев, клуб поджег. Перед войной из ссылки вернулся. Правильно, был у него сын Никифор. Этот в первый же год войны на фронте погиб. Геройской смертью.
— Геройски? — переспросил Сергей.
— Сестра Никифора так говорила, — продолжал колхозник. — Сейчас она нашим клубом заведует, новым. Смотри, отсюда ее дом виднеется.
Вечером Сергей Иванович решительно вошел в дом сестры Кошкарева и был очень удивлен, увидев в переднем углу большой портрет знакомого человека. Ершистая прическа, хмурый взгляд, слегка склоненная сильная шея и медаль «За отвагу» на солдатской гимнастерке.
— Вы его сослуживец? — засуетилась сестра Никифора и смахнула слезу. — Вот видите, остались живы, работаете… А Никифору не повезло. Поехал на фронт и где-то по дороге расшибся. С недельку полечился в Красноярске, а потом поехал на передовую. Месяца через три, к маю, сообщили. Геройской смертью погиб Никифор…
