— Не вижу смысла это отрицать. — Артус глянул туда, где, съежившись, сидел Наварус. Его кушетку выправили, а зонтик купца привязали к древку копья. — Вот он прятался, только какая ему от этого вышла польза. Все, что было скрыто, обязательно будет найдено.
— Хорошо. Но неужели твоя цель — спасать меня от меня самого?
Артус похлопал киммерийца по спине.
— Просто я хотел напомнить тебя о причинах, из-за которых мы цепляемся за жизнь.
Внизу среди толпы возникло какое-то волнение. Оба главаря направились в центр сборища.
— Что случилось? — подбоченясь, поинтересовался Артус.
Один из невольников рухнул на колени к ногам пирата.
— Господин, мы не знаем, что дальше делать.
Артус тряхнул косичками.
Конан обнажил меч и торжественно объявил:
— Уходите. Вы все свободны.
Красивая женщина, с глазами газели, с золотистыми локонами и длинными, стройными ногами, кинулась к варвару:
— Но… но у вашей команды весь запас пищи и воды. Они забрали добычу и оставили нас беззащитными. Куда нам теперь идти?
Конан осмотрел пустынный берег в умирающем свете солнца.
— Ты права. Пусть мужчины возьмут вон те фрукты, хлеб и две телеги для бочек с водой. А этот отведет вас назад в Зингару.
Раб, на которого указал киммериец, нахмурился.
— Мой господин, тут может не хватить для всех нас.
— Я догадываюсь, — усмехнулся Конан. — И поэтому женщины отправятся с нами.
Клубы едкого дыма висели под потолком мессантийской харчевни. В темном зале смешались запахи человеческого пота, наркотических курильниц и пролитого пива. Плотный угар растворял в себе даже смех, гасил вспышки глаз отдельных посетителей. Дымные щупальца ласкали тела женщин, когда те переходили из одних пиратских объятий в другие. Здесь царил праздник жизни, на котором, отмечая очередную победу, можно было утолить голод чрева и жажду плоти.
Среди посетителей таверны только двое мужчин оставались в относительном уединении.
Наварус томился в подвешенной клетке, где ранее содержались его рабы. Купец все еще носил шелковый наряд и сжимал в руке свой зонтик. Он изо всех сил пытался сохранить остатки достоинства, в то время как женщины, которыми он наслаждался по дороге, дразнили бывшего хозяина и насмехались над ним. Пираты не отставали от подруг, швыряя ему объедки с той же небрежностью (но не так часто), что и дворовым собакам, вертевшимся между столов. Наварус не подбирал пищу с пола, но иногда украдкой отщипывал от кусочка, застрявшего в полах его халата.
